Осип Мандельштам: Поиск по текстам произведений автора и критике. Cлово "ARM". Классическая русская литература.

Примерный текст на первых найденных страницах

Входимость: 4. Размер: 34кб.

Часть текста: письмо советским писателям» — манифест достоинства поэта. «Четвертая проза»: ярость и беда разночинца. Вступление в ад. Обвинение «убийцам русских поэтов». Сталин — «рябой черт». Потаенный документ и позднейший культовый текст. Повестки и допросы по «делу Дрейфуса». 13 марта 1930 года: письмо к Надежде. «Ich bin arm. Все непоправимо. Разрыв — богатство». В первые месяцы 1929 года вследствие Надиной болезни вновь наступила полоса забот и тревог. В конце декабря 1928 года супружеская пара отправляется в Киев — к Надиным родителям. 20 января 1929 года Надю должны были оперировать по поводу аппендицита, но врачи колебались. В больнице опасались, что туберкулез легких, которым она страдала в течение нескольких лет, уже перекинулся на другие органы. И снова — страшная нехватка денег. К счастью, Мандельштам встретил женшину-хирурга, которая в 1911–1912 годах принимала участие в заседаниях «Цеха поэтов» и сама писала стихи. Ее звали Вера Гедройц. В письме к Михаилу Зенкевичу, бывшему акмеисту, а с 1923 года — редактору московского издательства «Земля и фабрика» (в то время оно было крупным работодателем) Мандельштам просит ускорить выплату гонорара за текущие переводы, которыми он был вынужден заниматься, и описывает свое тяжкое положение: «Мы сидим без гроша. У стариков нет кредита. Раздобывают на жизнь по 3 рубля. Хуже всего, что нет на лечение . Хорошо еще, что Гедройц здесь» (IV, 105). Несмотря на все опасения операция прошла удовлетворительно. В середине февраля Мандельштам пишет...

Входимость: 3. Размер: 164кб.

Часть текста: 857 Предварительные замечания Отдельные факты присутствия иноязычных (в основном, немецких) суггестий и подтекстов у Мандельштама давно регистрировались исследователями 858 859 860 861 862 863 864 865 866 867 868 869 870 871 872 873 874 875 876 877 878 879 . Но первая серьезная попытка сбора и интерпретации фактов в этой области, была сделана лишь в монографии [200], где был предъявлен корпус «германских» (немецкий и идиш) интерференций у Мандельштама. В настоящем «словаре» делается следующий шаг, а именно: предъявляется, по возможности, полный корпус эксплицитных и «просвечивающих» (суггестируемых) иноязычных интерференций в текстах Мандельштама на всех использованных им языках. При этом корпус «германизмов» значительно пополнен, по сравнению с [200]. Замечание о «пометах». Отсутствие обозначения языка, который интерферирует в данном месте текста, означает, что этот язык (по умолчанию) - немецкий. «Идишизмы» помечаются буквой Y Следует отметить, что в корпус «идишизмов» здесь не включены те случаи суггестий и эксплицитных выражений, немецкое происхождение которых равно- или более вероятно, чем «идишское». Эти интерференции отнесены к «немецким», т. е. не помечены. Обозначения в тексте «корпуса» 859 : Тексты М (и их датировки) цитируются, в основном, по изданию [1]; римск. I обозначает первый том этого издания, римск. II - второй том. Отсутствие языковой пометы (ситуация «по умолчанию») подразумевает, что имеет место немецкая интерференция. 880 881 Скобки [...] содержат (кроме ссылок) фонетическую запись слова/отрезка речи. Знак (=А)...

Входимость: 3. Размер: 64кб.

Часть текста: с переводами Мандельштам приступает к работе над книгой воспоминаний «Шум времени», где обращается к событиям 1890–1900-х-годов, к своему детству и времени обучения в Тенишевском училище. В следующей главе мы коснемся тех мест автобиографических книг Мандельштама, в которых упоминаются немецкие реалии. В «Шуме времени» немецкие реалии еврейского детства поэта не только противопоставляются «еврейскому», но и частично рассматриваются изнутри «еврейского»: «Как крошка мускуса наполнит весь дом, так малейшее влияние юдаизма переполняет целую жизнь. О, какой это сильный запах! Разве я мог не заметить, что в настоящих еврейских домах пахнет иначе, чем в арийских? <…> Уже отцовский домашний кабинет был непохож на гранитный рай моих стройных прогулок» («Шум времени», II, 354–355). Чтобы адекватно оценить это высказывание Мандельштама, нужно избавиться от тех коннотаций, которые слово «арийский» приобрело в 1930-е годы. Еврейским домам в «Шуме времени» противопоставляются «арийские», под которыми следует понимать немецкие и русские. Так, противопоставление «арийского» (как «европейского») «еврейскому» занимало видное место в культурософских концепциях Вяч. Иванова (1994: 52), который, по-видимому, перенял его у Ницше [237]. Обозначение «арийский» Мандельштам применил до этого только один...

Входимость: 2. Размер: 7кб.

Часть текста: Надик маленький. Я хочу в Киев к тебе. Я не прощу себе, что покинул тебя одну в феврале. Не догнал тебя, на твой голос по телефону сразу не приехал — и не писал, не писал ничего почти все время. Как ты бродишь, родной, по комнате нашей, все родное и вечное с тобой. Держаться, держаться за это милое, за бессмертное до последнего дыханья. Не отдавать никому ни за что. Родная, мне тяжело, мне всегда тяжело, а сейчас не найду слов рассказать. Запутали меня, как в тюрьме держат, свету нет. Все хочу ложь смахнуть — и не могу, все хочу грязь отмыть — и нельзя. Стоит ли тебе говорить, какой бред, какой дикий тусклый сон все все все! Мучили с делом, 5 раз вызывали. Трое разных. Подолгу: 3 — 4 часа. Не верю я им, хоть ласковые. Только Рудер по Фоспу верю вполне: откровенна, серьезна, и большая теплота человеческая. Зачем я им? Опять я игрушка. Опять ни при чем. Последний вызов к какому-то доценту: рассказать всю свою биографию. Вопрос: не работал ли в белых газетах? Что делал в Феодосии? Не было ли связи с Освагом?!? Ведь это бред. Указал на Феод‹осийских› коммунистов. Прочел я ему стихи про Керенского и др., указал ему сам все неладное в стихах. Шум Вр‹емени› он изучил. На машинке...

Входимость: 1. Размер: 28кб.

Часть текста: видел в черепашьих темпах. Он позволял вытряхивать себя из профессорской коробки, подходил к телефону во всякое время, не зарекался, не отнекивался, но главным образом задерживал опасное развитие болезни. Наличность профессора, да еще математика, в невероятном деле спасения пятерых жизней путем умопостигаемых, совершенно невесомых интегральных ходов, именуемых хлопотами, вызывала всеобщее удовлетворение. Исай Бенедиктович с первых же шагов повел себя так, как будто болезнь заразительна, прилипчива, вроде скарлатины, так что и его — Исая Бенедиктовича — могут, чего доброго, расстрелять. Хлопотал Исай Бенедиктович без всякого толку. Он как бы метался по докторам и умолял о скорейшей дезинфекции. Если бы дать Исаю Бенедиктовичу волю, он бы взял такси и носился по Москве наобум, без всякого плану, воображая, что таков ритуал. Исай Бенедиктович твердил и все время помнил, что в Петербурге у него осталась жена. Он даже завел себе вроде секретарши — маленькую, строгую и очень толковую спутницу-родственницу, которая уже нянчилась с ним — Исаем Бенедиктовичем. Короче говоря, обращаясь к разным лицам и в разное время, Исай Бенедиктович как бы делал себе прививку от расстрела. Все родственники Исая Бенедиктовича умерли на ореховых еврейских кроватях. Как турок ездит к черному камню Каабы, так эти петербуржские буржуа, происходящие от раввинов патрицианской крови и прикоснувшиеся через переводчика Исая к Анатолю Франсу, паломничали в самые что ни на есть тургеневские и лермонтовские курорты, подготовляя себя лечением к переходу в потусторонний мир. В Петербурге Исай Бенедиктович жил благочестивым французом, кушал свой потаж, знакомых выбирал безобидных, как гренки в бульоне, и ходил, сообразно профессии, к двум скупщикам переводного барахла. Исай Бенедиктович был...

Входимость: 1. Размер: 56кб.

Часть текста: Памяти Ефима Эткинда Неужели я мог понадобиться Горнфельду, как пример литературного хищничества? 92 1 История эта обрамлена двумя мандельштамовскими «прозами». Очерк «Жак родился и умер», написанный в июне 1926 года и впервые опубликованный в вечернем выпуске «Красной газеты» 3 июля 1926 — как бы ее пролог, а «Четвертая проза» — эпилог и кульминация. В прологе — этой беспримесной рефлексии на состояние переводного дела в СССР, возмущенной, но и почти без «оргвыводов», — сказано уже почти все. «Кто он, этот Жак?» — вопрошает Мандельштам, прежде чем припечатать этим именем — «Жак» — все те же потоки переводной халтуры, к которым он вернется позднее. А ведь так было не всегда! Было и то время, «...когда перевод иностранной книги на русский язык являлся событием — честью для чужеземного автора и праздником для читателя. Было время, когда равные переводили равных, состязаясь в блеске языка, когда перевод был прививкой чужого плода и здоровой гимнастикой духовных мышц. Добрый гений русских переводчиков — Жуковский, и Пушкин — принимали переводы всерьез. <...> Высшая награда для переводчика — это усвоение переведенной им вещи русской литературой. Много ли можем мы назвать таких примеров после Бальмонта, Брюсова и русских “Эмалей и камей“ Теофиля Готье?» Нынче же, то есть в середине 1920-х гг. (хотя кажется, что это и про сейчас сказано), — «...перевод иностранных авторов таким, каким он был, захлестнувши и опустошивши целый период в истории русской книги, густой саранчой опустившийся на поля слова и мысли, был, конечно, «переводом», т. е. изводом неслыханной массы труда,...

Входимость: 1. Размер: 134кб.

Часть текста: опубликованное стихотворение поэта — было напечатано в «Литературной газете» 23 ноября 1932 года и таким образом завершило целую серию мандельштамовских публикаций этого года. По-видимому, свою роль при публикации сыграло и то обстоятельство, что один из героев стихотворения — Гете, столетие со дня смерти которого широко отмечалось в СССР в 1932 году [274]. Исследователи, касавшиеся HP, высказывали предположение, что это стихотворение представляет собой кульминацию немецкой темы у Мандельштама [275], но в силу неизученности самой немецкой темы они не выделяли того, что, собственно, кульминируется. Кульминационность выражается не столько в самом факте прямого обращения к немецкой речи и литературе, для Мандельштама не уникальном (ср. обращения к армянской и итальянской речи), сколько в том, что в HP, как ни в каком другом стихотворении, пересеклись и переплелись почти все мотивы, наработанные Мандельштамом в рамках немецкой темы. Если в других стихотворениях нам, как правило, приходилось «вылавливать» немецкие мотивы из обшей сюжетно-метафорической канвы стихотворения, то в HP Мандельштам само название выдвигает немецкий элемент на первый план. Для адекватного понимания HP требуется не только изучение и подключение к разбору стихотворения всех немецких мотивов поэта, но и обсуждение ближайшего контекстуального окружения стихотворения. В...

Входимость: 1. Размер: 70кб.

Часть текста: Христа на земле подчеркивали, что Roma aeterna не имеет ничего общего с историческим Римом 2 . Но когда вечность сжалась в ограниченное историческое время человека, Рим стал символической формой культуры. Миф Рима — это дело совместных усилий многих поколений, захотевших освободить человека от судьбы, начертанной звездами, и превратить прах в источник постоянного возрождения 3 . Эта победа над судьбой, над временем, предоставила возможность превратить Рим в неподвижную точку мира, в несокрушимый вечный Центр Бытия. Вот почему символический Рим позволяет человеку разгадать тайну существования. Вечный Город Мандельштама является именно такой символической формой культуры. Как поэт понимал этот символ, мы можем узнать из стихотворения, написанного в 1914 году: Пусть имена цветущих городов Ласкают слух значительностью бренной. Не город Рим живет среди веков, А место человека во вселенной. Когда Мандельштам произносил или писал слово «Рим», он думал о судьбе человека, о том, как тот начинает ощущать себя частью космоса, приобщается к бытию и становится мироседом. Попытка овладеть Римом является в то же время попыткой определить судьбы людей: Им овладеть пытаются цари, Священники оправдывают войны, И без него презрения достойны, Как жалкий сор, дома и алтари. ...

Входимость: 1. Размер: 4кб.

Часть текста: ассоциация, ассоциативный де-акр. - «де-акронимизация» слова (процесс, обратный акр.) ДПБ-... - имеющий отношение к «дополнительности по Бору». Например, ДПБ-ситуация, ДПБ-феномен и т.п. ЕМ - «Египетская марка» ЕЦ - «еврейская цивилизация» КОМЕТА - «концептуальная метафора» М - Мандельштам М-дискурс - дискурс Мандельштама М-семантика - специфическая семантика текста Мандельштама, «смыслы» его текста М-текст - текст Мандельштама М-ЯКМ - ЯКМ Мандельштама мет. - консонантная и/или вокалическая метатеза МИ - межъязыковая (иноязычная) интерференция (определение см. 1.2.4.1) НСО-принцип - установка на «непрерывность семантического отображения», см. 1.2.1.1 ом., омон. - омоним омогр. - «графическая + фоническая» связь словоформ, см. 1.3.2.4 омоф. - омофон ПА - «Путешествие в Армению» пар. - пароним подт. - подтекст Р-ЯКМ - «стандартная» русская ЯКМ РД - «Разговор о Данте» РЦ - «русская цивилизация» син. - синоним СИ-оператор - см. Глоссарий ЧП - «Четвертая проза» ШВ - «Шум времени» эквиконс. - «эквиконсонанты» (слова с совпадающими наборами согласных) и соответствующий СИ-оператор ЯКМ - языковая картина мира Arab - арабизм/относящийся к арабскому/арабский язык Arm - то же для армянского языка Fr -...

Входимость: 1. Размер: 38кб.

Часть текста: стихи. Хранить подобный «самиздат» нет никакого смысла, но это своего рода семейная реликвия. Впрочем, начну по порядку. Близкая приятельница Ахматовой Эмма Герштейн в свое время писала: «После посмертной реабилитации Осипа Эмильевича в 1956 году Анна Ахматова написала стихотворение «Я над ними склонюсь, как над чашей». Непосредственным поводом к нему послужило рассматривание рукописей Мандельштама, наконец-то извлеченных Надей из своих тайников. Но это лучшее из лучших стихотворений Ахматовой не могло быть напечатано целиком еще долгие годы. Даже в издании «Библиотеки поэта» (1976) в основном тексте были помещены только две строфы, остальные мы находим в отделе вариантов в качестве «другой редакции». Теперь (90-е годы) оно печатается уже целиком». Напомню первую строфу этого стихотворения: Я над ними склонюсь, как над чашей, В них заветных заметок не счесть – Окровавленной юности нашей Эта черная нежная весть... В те времена Ахматова по большей части жила в доме моих родителей (В. Е. Ардова и Н. А. Ольшевской) в Москве, на Ордынке. Именно туда Надежда Яковлевна принесла рассекреченные ею рукописи, и Анна Андреевна показала их нам. Мой отец стихи перепечатал, и так появились на свет те самые тетради, которые я храню в своем архиве. В первой из них и во второй содержатся «московские стихи», а в третьей, четвертой и пятой – «воронежские». В ту пору мне было 19 лет, и я очень любил поэзию. Уже переболел Есениным и Блоком, знал Гумилева – у нас дома были «Чужое небо» и «Колчан». Ну и, разумеется, я высоко ценил Ахматову, почти наизусть выучил «Поэму без героя». Но ни «Камня», ни «Tristia» в нашей библиотеке не было, и Мандельштама я практически не знал. Нетрудно вообразить, ...

Поиск по творчеству и критикеCлово "ARM"

Поиск по творчеству и критике
Cлово "ARM"