Поиск по творчеству и критике
Cлово "CLARA"
Входимость: 2. Размер: 5кб.
Входимость: 1. Размер: 15кб.
Входимость: 1. Размер: 141кб.
Входимость: 1. Размер: 29кб.
Входимость: 1. Размер: 61кб.
Входимость: 1. Размер: 164кб.
Входимость: 1. Размер: 51кб.
Входимость: 1. Размер: 82кб.
Входимость: 1. Размер: 36кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 2. Размер: 5кб.
Часть текста: экзамен по латинским авторам у Малеина. Ма- леин требует знания Катулла и Тибулла, Мандельштам же изучил лишь Катулла. Тибулла переводить отказался, за что и был прогнан с экзамена. При этом у него похитили чужой экземпляр Катулла с превосходными комментариями». Экзамен О. М. пересдал 18 окт. 1916. В 1920 в батумской тюрьме О. М. сказал: «Я - поэт, пишу стихи и <...> теперь меня занимают Тибулл, Катулл и римский декаданс» (Нерлер П. М. «Мне Тифлис горбатый снится.» Осип Мандельштам и Грузия // Мандельштам О. Стихотворения. Переводы. Очерки. Статьи. Тб., 1990. С. 378.) О значимости поэзии К. для О. М. в 1930-е гг. свидетельствует Н. М.: «Латинских поэтов накопилось довольно много - Овидий, Гораций, Тибулл, Катулл. Почти все они покупались в изданиях с немецкими переводами, потому что немцы как переводчики точнее французов». По свидетельству Ю. Л. Фрейдина, сохранилось входившее в личную библиотеку О. М. нем. издание К.: Catullus. Die Gedichte des Catullus. Leipzig, 1884. В ст. «Буря и натиск» (1923) К. фигурирует как образцовый представитель «младшей линии» в лит. процессе: «У российского символизма были свои Вергилии и Овидии, у него же были и свои Катуллы, не столь по возрасту, сколь по типу творчества». В ст. «Слово и культура» (1921-22) К....
Входимость: 1. Размер: 15кб.
Часть текста: — скорость, а веселой травкой, которая пробивается из-под городских камней. Наша кровь, наша музыка, наша государственность — все это найдет свое продолжение в нежном бытии новой природы, природы-Психеи. В этом царстве духа без человека каждое дерево будет дриадой и каждое явление будет говорить о своей метаморфозе. Остановить? Зачем? Кто остановит солнце, когда оно мчится на воробьиной упряжи в отчий дом, обуянное жаждой возвращения? Не лучше ли подарить его дифирамбом, чем вымаливать у него подачки? Не понимал он ничего И слаб и робок был, как дети, Чужие люди для него Зверей и рыб ловили в сети... Спасибо вам, «чужие люди», за трогательную заботу, за нежную опеку над старым миром, который уже «не от мира сего», который весь ушел в чаянье и подготовку к грядущей метаморфозе: Cum subit illius tristissima noctis imago, Quae mihi supremum tempus in urbe fuit, Cum repeto noctem, que tot mihi cara reliquit, Labitur ех oculis nunc quoque gutta meis 1 . Да, старый мир — «не от мира сего», но он жив более, чем когда-либо. Культура стала...
Входимость: 1. Размер: 141кб.
Часть текста: находим, в частности, следующие строки: «Простишь ли ты меня, великолепный брат / И мастер и отец черно-зеленой теми, - / Но око соколиного пера / И жаркие ларцы у полночи в гареме / Смущают не к добру, смущают без добра / Мехами сумрака взволнованное племя» [Мандельштам О. Э. 1990, I: 238]. Что такое око соколиного пера ? Только ли метафора зоркости, обладание острым зрением (как это отмечается в некоторых комментариях)? Мне бы казалось, что здесь мы сталкиваемся не только и не столько с абстракцией зрения, сколько с изображением предмета - перед нами и в самом деле птичье перо, вернее даже малая его часть, кружок или глазок на пере птицы. Для эмфазы этого чисто зрительного эффекта око и графически, и фонетически удваивается, как бы эхом отражается в слове «с око линого», а напоследок еще и подчеркивается кружочковостью самой графемы о (кстати говоря, в старых букварях именно слово «око» было едва ли не самой устойчивой иллюстрацией буквы «о» в русском алфавите, тогда как сама она могла изображаться с точкой внутри). Но почему перо, глазок на пере оказывается у Мандельштама одним из, так сказать, геральдических признаков живописи Рембрандта? Вообще говоря, перьев на картинах великого голландца не перечесть, начиная от пера в руках размышляющего апостола Павла, который считается автопортретом художника, и кончая, например, перьями на шляпе в...
Входимость: 1. Размер: 29кб.
Часть текста: - рифма IV. Ритм - звучание - рифма В эпоху Мандельштама было много forte и fortissimo. Даже не считая Маяковского и Есенина, поэты, крупные и средние, более или менее популярные, постоянно прибегали к повышению голоса: трубно пророчествовал Волошин, звонко пел Северянин, отрывисто восклицала Цветаева. В поэзии Гумилева часто звучали "команды с капитанского мостика'', из интимной негромкости стихов Ахматовой вдруг прорывался крик отчаяния; даже такой мастер тишины, как Блок, в предреволюционные и пореволюционные годы возвысил свой голос, а Пастернак в ранний период своего творчества был преимущественно громогласен. Все торопились, спешили что-то высказать, может быть сначала в бессознательном предчувствии, а потом в сознательном понимании того, что скоро всех принудят к молчанию. У одних это находило выражение в большем объеме, у других в особенно динамическом темпе творчества. В эту эпоху контрастных переходов от шопота к крику или от крика к шопоту, Мандельштам начинает звучную речь, почти без...
Входимость: 1. Размер: 61кб.
Часть текста: присутствуют косвенные указания на перекличку с блоковской «Равенной». Несколько одинаковых или семантически тождественных понятий: «бренной», «дома>>, название итальянского города «Рим» и «Равенна», у Блока упоминаются «Римские ворота». Кроме того, «цветущих» — это каламбур, обыгрывающий название итальянского города Флоренция. В описании Блока итальянский город предстает опустошенным, это «чистая» археология, почти лишенная субъекта истории — человека. Равенна загромождена воротами, базиликами, гробницами, саркофагами, гробовыми залами. Сквозь нагромождение этой тысячелетней мертвой культуры сегодняшняя жизнь представляется Блоку нежизнью : А виноградные пустыни, Дома и люди — все гроба. История предстает, как постоянное отмирание, отступление жизни. Но сам Блок своей «тезе» пртивопоставляет «антитезу»: помимо уснувшей древности существует непреходящее — залог будущего и само будущее. Это непреходящее — вечное — как бы существует на стыке со смертью, но ведь без смерти и нельзя отделить временное от вечного. А виноградные пустыни, Дома и люди — все гроба. Лишь медь торжественной латыни Поет на плитах, как труба. Лишь в пристальном и тихом взоре Равеннских девушек, порой, Печаль о невозвратном море Проходит робкой чередой, Лишь по ночам, склонясь к долинам, Ведя векам грядущим счет, Тень Данта с профилем орлиным О Новой Жизни мне поет. Это «лишь», исключающее из омертвевшей истории бессмертное слово («медь торжественной латыни»), человеческое чувство («печаль») и дух, воплощенный в творении Данта — никак нельзя сбрасывать со счетов. История есть...
Входимость: 1. Размер: 164кб.
Часть текста: (эксплицитные и суггестируемые) в текстах М и комментарии к ним. Мы к Мандельштаму близко не подошли, мы заняты первичной дешифровкой, мы учим язык! Г. Левинтон 857 Предварительные замечания Отдельные факты присутствия иноязычных (в основном, немецких) суггестий и подтекстов у Мандельштама давно регистрировались исследователями 858 859 860 861 862 863 864 865 866 867 868 869 870 871 872 873 874 875 876 877 878 879 . Но первая серьезная попытка сбора и интерпретации фактов в этой области, была сделана лишь в монографии [200], где был предъявлен корпус «германских» (немецкий и идиш) интерференций у Мандельштама. В настоящем «словаре» делается следующий шаг, а именно: предъявляется, по возможности, полный корпус эксплицитных и «просвечивающих» (суггестируемых) иноязычных интерференций в текстах Мандельштама на всех использованных им языках. При этом корпус «германизмов» значительно пополнен, по сравнению с [200]. Замечание о «пометах». Отсутствие обозначения языка, который интерферирует в данном месте текста, означает, что этот язык (по умолчанию) - немецкий. «Идишизмы» помечаются буквой Y Следует отметить, что в корпус «идишизмов» здесь не включены те случаи суггестий и эксплицитных...
Входимость: 1. Размер: 51кб.
Часть текста: взгляды становятся еще более аморфными, включающими и традиции ветхозаветной религиозности и русского космизма (ранее появлявшегося в его творчестве лишь эпизодически и только в прозе 3 ). Все это не слишком оригинально и не слишком интересно. Не просто интересным — уникальным делает Мандельштам другое. Нам уже приходилось писать, что ман- делыптамовские идеи в области лингвистики и семантики намного опередили свое время и до сих пор не только сохраняют свою акутальность, но еще не вполне осмыслены современной филологией (Лотман 1984). Самое же примечательное при этом то, что теоретические взгляды поэта оказываются абсолютно адекватными его собственному творчеству, причем очевидно, что не идеи воплощались в стихах, а, напротив, сами эти идеи есть плод его метапоэтических прозрений. О мандельштамовской философии слова мало сказать, что она в основе своей религиозна 4 . Не религиозные основы, весьма в случае Мандельштама зыбкие, формировали его философию слова, иллюстрируемую затем его стихами, но сама его художественная интуиция была религиозной, как тогда бы сказали, по преимуществу. Но и этого определения, конечно же, совершенно...
Входимость: 1. Размер: 82кб.
Часть текста: вариант YP [krig] фонетически наиболее точен. 926 Эти G-связи (со ссылкой на М. Лотмана) отмечены в [120, с. 349]. Иди- шизмы Y[toyt] ‘смерть, Y[royt] ‘красный’ здесь также могли бы работать, но G-суггестия фонетически точнее. См. еще вариант к «Соломинке», приводимый в двойной передаче в [I, с. 475]: «Я запечатаю на много поколений / Твой маленький багрянородный рот». Отметим еще, что в шуточном стих. (1935) «Случайная небрежность.» [I, с. 361] в стр. «И понадергали они друг другу челок! / Но виноват из двух друзей, конечно, тот, / Который услыхал оплошно: “идиот”».» М, похоже, отсылает к своему же раннему «Мы смерти ждем.». Ralph Dutli, современный переводчик М на немецкий, слышит и здесь «тот» как омофон немецкого tot ‘мертвый’ и переводит эти строки так: «Darauf zer- rupften sie sich die Frisur! / Doch schuldig ist von beiden, schon halbtot, / Wer fe- hlerhaft nur horte “Idiot”» [121, с. 157]. 927 barbara - слово из строки Овидия: “ducunt Sarmatici barbara plaustra boves” (Tristia I. III, X, 34). Эта связь впервые рассматривалась О. Роненом, а затем - В. Топоровым [213, с. 230]. 928 Г. Адамович отметил здесь латинскую интерференцию еще в работе 1961 г.: «К латыни же Мандельштам расположен был всегда, и порой в его “бормотания” она вклинивается с огромной силой (например, “Рабы, чтобы молчать, и камни, чтобы строить”), - удивительная, действительно “тацитов- ская” строчка, где самое звуковое насилие над первым “чтобы”, втиснутым в размер как слово ямбическое, увеличивает выразительность стиха, подчеркивает соответствие ритма смыслу» [цит. по 184, с. 353]. 929 Здесь, конечно,...
Входимость: 1. Размер: 36кб.
Часть текста: Мандельштама и античная культура Полный вариант работы, впервые опубликованной в сборнике: «Античность в культуре и искусстве последующих веков». М., 1984, с. 337-353. Отдельные неточности, допущенные С.А.Ошеровым при датировке стихотворений, не исправляются и не оговариваются. (Прим. ред.). Непосредственные творческие импульсы, которые русская поэзия черпала в античной лирике, иссякли с окончанием пушкинской эпохи. Но не навсегда: с момента выступления старших символистов начинается новое приобщение русской культуры к культуре античной, в частности к античной лирике. Во многом это прямое приобщение: через перевод и интерпретацию. К ней причастны литераторы самых разных направлений: почти не печатавшийся при жизни подражатель Фета Д. Шестаков и Иннокентий Анненский, чье имя поставило на своем знамени следующее поколение поэтов; прозаик-реалист В. Вересаев — и символист Вячеслав Иванов; все они профессиональные филологи (хотя последние двое имеют дипломы историков); кроме того, таковыми считают себя Д. Мережковский и В. Брюсов. Во всяком случае, поэтическое поколение Мандельштама приобщается к античности через символистов и даже видит в этой культурной работе основную их заслугу. «Бурю и натиск символизма следует рассматривать как явление бурного и пламенного приобщения русской литературы к поэзии европейской и мировой . Таким образом это бурное явление по существу имело внешне культурный смысл» 1 , — пишет Мандельштам. Но сам поэт впервые приобщился к античности именно через посредство Вячеслава Иванова, и многое сказанное им и о поэзии, и об античности произнесено на языке наставника и вообще на языке эпохи. Однако значение античности в творчестве Мандельштама периода «Камня» и «Tristia» иное, нежели у Иванова, хотя и не меньшее. То, что ...