Поиск по творчеству и критике
Cлово "PAS"
Входимость: 43. Размер: 149кб.
Входимость: 2. Размер: 28кб.
Входимость: 2. Размер: 70кб.
Входимость: 1. Размер: 185кб.
Входимость: 1. Размер: 73кб.
Входимость: 1. Размер: 41кб.
Входимость: 1. Размер: 3кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 43. Размер: 149кб.
Часть текста: France et de Belgique» (Антверпен). Самым первым пер. О. М. на франц. яз. был неподписанный вариант «Сумерек свободы», в 1922 напечатанный в бельгийском журнале «Lumiere». Есть основания полагать, что автором его является Франц Гелленс (Franz Hellens, наст. фамилия Frederic Van Ermengem) - бельгийский поэт и директор журнала «Signaux», подписавший в том же номере журнала пер. ст-ния С. Есенина, первого в подборке текстов 5 рус. поэтов (Есенина, Маяковского, Эренбурга, Мандельштама и Цветаевой). Гелленс в то время уже был близко знаком с дочерью русского врача Марией Милославской (Marie Miloslavsky), на которой женится в 1925. Это она перевела ст. Эренбурга в 1921 и вполне могла быть соавтором или даже автором перевода «Сумерек свободы». Немного позднее, в 1925, в журн. «Commerce» («Общение»), одним из издателей которого был П. Валери, появилось по-французски ст-ние «1 января 1924 года», работа Елены Александровны Извольской (1897-1974), поэтессы, дружившей с М. И. Цветаевой. В том же журнале в 1930 была опубликована и «Египетская марка» в пер. франц. поэта Жоржа Лэмбура (Georges Limbour) в сотрудничестве с известным русским критиком Д. П. Святополк-...
Входимость: 2. Размер: 28кб.
Часть текста: Особенно интересует Мандельштама ситуация многократного повторения: так, в стихотворении 1914 года шаль, спадающая с плеч Ахматовой, спадала уже с плеч Федры Расина, а до того — с плеч Федры Еврипида. Так, сам Мандельштам, оказавшийся в Крыму летом 1915 года, словно предчувствуя свою участь ПОЭТА-ИЗГНАННИКА, примеривает на себя судьбы Овидия, Пушкина, Верлена... 1 В 1888 году в Париже вышла книга стихов Поля Верлена «Любовь», куда вошло и стихотворение «Вечерние раздумья», созданное поэтом на основе «Скорбных элегий» и «Писем с Понта» Публия Овидия Назона: ВЕЧЕРНИЕ РАЗДУМЬЯ PENSEE DU SOIR Лежа на бледной и холодной траве изгнания. Couche dans fherbe pale et froide de fexil, Под соснами, которые серебрит иней. Sous les ifs et les pins qu argente le gresil, Или скитаясь, подобно очертаниям, которые прибретает Ou bien errant, semblable aux formes que suscite Мечта: в ужасе скифского пейзажа. Le гёvе, par Thorreur du paysage scythe, В то время как пастухи баснословных стад Tandis quautour, pasteurs de troupeaux fabuleux, Испугались белоголовых варваров с голубыми глазами, S’effarouchent les blancs Barbares aux yeux bleus, Поэт искусства любви, нежный Овидий, Le poete de I’Art d’Aimer, le tendre Ovide...
Входимость: 2. Размер: 70кб.
Часть текста: звездами, и превратить прах в источник постоянного возрождения 3 . Эта победа над судьбой, над временем, предоставила возможность превратить Рим в неподвижную точку мира, в несокрушимый вечный Центр Бытия. Вот почему символический Рим позволяет человеку разгадать тайну существования. Вечный Город Мандельштама является именно такой символической формой культуры. Как поэт понимал этот символ, мы можем узнать из стихотворения, написанного в 1914 году: Пусть имена цветущих городов Ласкают слух значительностью бренной. Не город Рим живет среди веков, А место человека во вселенной. Когда Мандельштам произносил или писал слово «Рим», он думал о судьбе человека, о том, как тот начинает ощущать себя частью космоса, приобщается к бытию и становится мироседом. Попытка овладеть Римом является в то же время попыткой определить судьбы людей: Им овладеть пытаются цари, Священники оправдывают войны, И без него презрения достойны, Как жалкий сор, дома и алтари. Лишь в Риме приобретает настоящий смысл алтарь, место общения человека с божеством, место постоянной сакрализации мира. И прежде всего именно в Риме человек может построить свой несокрушимый дом. Мандельштам понимал, что такое дом. Его наверное тронули следующие строки Розанова, которого он всегда читал внимательно: «И помни: жизнь есть дом. А дом должен быть тепел, удобен и кругл. Работай над круглым домом, и Бог тебя не оставит на небесах. Он не забудет птички, которая вьет гнездо» 4 . Именно потому, что дом — это жизнь, Рим стал приютом для поэта. Ведь уже сам звук «Рим» превращает мир в нечто...
Входимость: 1. Размер: 185кб.
Часть текста: уточняет: “Здесь преодоление времени переходит в преодоление пространства: раскрываются три измерения, открывается пятая стихия, не космическая, а рукотворная: красота”. Однако и “Петербургские строфы” и “Адмиралтейство” – стихи о попрании всяких человеческих правил, установлений природы и государственных законов. Пятая стихия – вовсе не красота, и чистой образностью здесь и не пахнет. “Адмиралтейство” было впервые опубликовано в журнале “Аполлон” (1914, № 10). Сохранилось два беловых автографа (архивы Мандельштама и Лозинского). При публикации была отброшена пятая строфа и внесены некоторые изменения. Приведем текст белового автографа: В столице северной томится пыльный тополь, Запутался в листве прозрачный циферблат, И в темной зелени потерянный акрополь Настроил мысль мою на величавый лад. Ладья воздушная и мачта-недотрога, Служа линейкою преемникам Петра, Он учит: красота – не воля полубога, А хищный глазомер простого столяра. Сердито лепятся капризные Медузы, Как плуги брошены, ржавеют якоря – И вот разорваны трех измерений узы ...
Входимость: 1. Размер: 73кб.
Часть текста: с шинелью, как следует хорошему портному. В лице его показалось выражение такое значительное, какого Акакий Акакиевич никогда еще не видал. Казалось, он чувствовал в полной мере, что сделал немалое дело и что вдруг показал в себе бездну, разделяющую портных, которые подставляют только подкладки и переправляют, от тех, которые шьют заново. Ср. также во втором томе «Мертвых душ»: В довершенье хорошего, портной в это время принес платье <…> На замечанье Чичикова, <что> под правой мышкой немного жало, портной только улыбался: [от] этого еще лучше прихватывало по талии. «Будьте покойны, будьте покойны насчет работы», повторял он с нескрытым торжеством. «Кроме Петербурга, нигде так не сошьют». Портной был сам из Петербурга и на вывеске выставил: Иностранец из Лондона и Парижа. Шутить он не любил и двумя городами разом хотел заткнуть глотку всем другим портным так, чтобы впредь никто не появился с такими городами, а пусть себе пишет из какого-нибудь Карлсеру или Копенгара. Азраил — ангел смерти в исламе. Упоминается в эпическом...
Входимость: 1. Размер: 41кб.
Часть текста: непредставима без пира: от сниженного образа самого забубенного пьянства – и до возвышенного, философски патетического “разума великолепного пира”. Как сказал поэт, поэзия – это “воспламененное сознание”, con s cience ardente. Пастернак, зажигая греческий смысл слова “пир” – “огонь”, пишет в 1913 году: Пью горечь тубероз, небес осенних горечь И в них твоих измен горящую струю. Пью горечь вечеров, ночей и людных сборищ, Рыдающей строфы сырую горечь пью. Мандельштам откликается на пастернаковские “Пиршества” с законной горечью и гордостью лишенца: Кому зима – арак и пунш голубоглазый, Кому душистое с корицею вино, Кому жестоких звезд соленые приказы В избушку дымную перенести дано. ( II, 36) В 1928 году Пастернак переписывает свои стихи: Наследственность и смерть – застольцы наших трапез. И тихою зарей – верхи дерев горят – В сухарнице, как мышь, копается анапест, И Золушка, спеша, меняет свой наряд. (I, 58) Большой любитель общего дела Валерий Брюсов решает принять участие в “Пьянстве” – именно так называлось в черновике его стихотворение “Симпосион заката”, написанное 15 августа 1922 года (возможно, сразу после выхода в свет мандельштамовского “Кому зима – арак и пунш голубоглазый…”): Всё – красные раки! Ой, много их, тоннами По блюдам рассыпал Зарный Час (мира рьяный стиль!), Глядя, как повара, в миску дня, монотонными Волнами лили привычные пряности. Пиршество Вечера! То не “стерлядь” Державина, Не Пушкина “трюфли”, не “чаши” Языкова! Пусть посуда Заката за столетья заржавлена, Пусть приелся поэтам голос “музык” его; Всё ж, гулящие гости! каждый раз точно обух в лоб – Те щедрости ветра, те портьеры на западе! Вдвое слушаешь ухом; весь...
Входимость: 1. Размер: 3кб.
Часть текста: Пьер (род. 2.12.1960, Мекнеш, Марокко), франц. типограф и издатель уникальных худож. книг, в т. ч. и книг О. М. В 1988 основал в Париже изд-во «Rouleau Libre», с 1994 переселился в Марсель, где в 1998 основал изд-во «Harpo & Chemin du Mauvais Pas». Книги (как правило, билингвы, иногда трилингвы) выпускаются малыми тиражами (часто с нумерацией части тиража), в нестандартных форматах и по полиграфич. технологиям нач. 20 в.; продаются в осн. неразрезанными (напр., в Париже, в «Libraire Plon»). Среди выпущенных М. книг О. М. встречаются как поэтические - «Железо», «Воронежские тетради», «Камень» (в пер. Кристиана Муза), так и эссеи- стические - «Утро акмеизма» (в его же пер.) и «Гуманизм и современность = Петр Чаадаев» (в пер. Н. Пигетти; у этой книги нет начала и конца, каждое из двух эссе начинается с противоположной другому стороны и течет ему как бы навстречу). Такой полиграфич. артефакт является беспрецедентным в истории книгоиздания О. М. Издания: Natre des nuages [Истончается тонкий плен.] / пер. не указан. [Билингва]. Париж, 1-й день весны 1990. 12 с., илл. 7 нумеров. и подп. экз.; Humanisme et contemporaneite. [Гуманизм и современность] = Piotr Tchaadaev [Петр Чаадаев] / пер. Н. Пигетти. Harpo & [б/нумерации]. [Октябрь 1900]. 24 с., илл. 67 экз.; Silentium / пер. с нем. П. Целана, с франц. К. Муза [Трилингва]. Париж, 3 и 4 июля 1991. 36 с., илл. 44 нумеров. и подп. экз.; Poeme [«Где связанный и пригвожденный стон?..»] / пер. К. Муза [Билингва]. Париж, 19 янв. и 4 февр. 1992. 20 с., илл. 26 нумеров. и подп. экз.; Fer [Железо] / пер. К. Муза [Билингва]. Париж, февраль 1992. 32 с., илл. 145 нумеров. экз. (2-е изд.: июнь 1992); Je vois [«Я вижу.»] / пер. К. Муза [Билингва]. Париж, декабрь 1993. 20 экз., илл.; P. [Париж] [Билингва] / пер. К. Муза. Париж, декабрь 1993. 20 экз.; То же. Марсель, 29 февр. 1996. 28 ...