Поиск по творчеству и критике
Cлово "GOOD"
Входимость: 1. Размер: 84кб.
Входимость: 1. Размер: 82кб.
Входимость: 1. Размер: 32кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 1. Размер: 84кб.
Часть текста: глиняная крынка, И верещанье звезд щекочет слабый слух, Но желтизну травы и теплоту суглинка Нельзя не полюбить сквозь этот жалкий пух. Тихонько гладить шерсть и ворошить солому, Как яблоня зимой, в рогоже голодать, Тянуться с нежностью бессмысленно к чужому, И шарить в пустоте, и терпеливо ждать. Пусть заговорщики торопятся по снегу 306 Отарою овец, и хрупкий наст скрипит, Кому зима — полынь и горький дым к ночлегу, Кому — крутая соль торжественных обид 307 . О, если бы поднять фонарь на длинной палке, С собакой впереди идти под солью звезд И с петухом в горшке прийти на двор к гадалке. А белый, белый снег до боли очи ест. Реконструкция смысла: Если бы Вы были мужем, а не «...», Мандельштам, ... Вы бы взяли винтовку в руки и пошли сражаться. Марина Цветаева, черновик к статье «Проза поэта» (1926) Всё стихотворение, созданное зимой 1921/1922 — это монолог, обращённый к Николаю Гумилёву, часть «разговора с Колей», который «никогда не прерывался» 3 . Автор (проецируя свои отношения с Гумилёвым на отношения в паре Пушкин — Рылеев) пытается ответить «героям- заговорщикам» на воображаемое обвинение в трусливом неучастии в героических акциях 4 : да, он не человек подвига «на площади», ему слишком дорога жизнь, ему необходима «забота» и «тепло», пусть символические («И спичка серная меня б согреть могла»), пусть это будет даже «бестолковое овечье тепло» и т. д. Но эта «апология труса», «рационализация трусости» не избавляет автора от угрызений совести 5 . На это указывают последняя строфа и в ней последняя строка стихотворения: «А белый-белый снег до боли очи ест» 6 . 308 309 310 311 Герой последней строфы — это, с одной стороны, проекция образа Бориса Синани (в ШВ), с которого М пытается «делать жизнь» и сожалеет и испытывает угрызения совести оттого, что это не получается. Петух (в ...
Входимость: 1. Размер: 82кб.
Часть текста: друзей, конечно, тот, / Который услыхал оплошно: “идиот”».» М, похоже, отсылает к своему же раннему «Мы смерти ждем.». Ralph Dutli, современный переводчик М на немецкий, слышит и здесь «тот» как омофон немецкого tot ‘мертвый’ и переводит эти строки так: «Darauf zer- rupften sie sich die Frisur! / Doch schuldig ist von beiden, schon halbtot, / Wer fe- hlerhaft nur horte “Idiot”» [121, с. 157]. 927 barbara - слово из строки Овидия: “ducunt Sarmatici barbara plaustra boves” (Tristia I. III, X, 34). Эта связь впервые рассматривалась О. Роненом, а затем - В. Топоровым [213, с. 230]. 928 Г. Адамович отметил здесь латинскую интерференцию еще в работе 1961 г.: «К латыни же Мандельштам расположен был всегда, и порой в его “бормотания” она вклинивается с огромной силой (например, “Рабы, чтобы молчать, и камни, чтобы строить”), - удивительная, действительно “тацитов- ская” строчка, где самое звуковое насилие над первым “чтобы”, втиснутым в размер как слово ямбическое, увеличивает выразительность стиха, подчеркивает соответствие ритма смыслу» [цит. по 184, с. 353]. 929 Здесь, конечно, «полонизм в идише»: польск. bladzic (назальность в dz) ‘блуждать, ошибаться’. См. Y-суггестии к стих. «В Петербурге мы сойдемся снова.». Ср. также в «Заметках о Шенье» (1915): «отдельный блуждающий...
Входимость: 1. Размер: 32кб.
Часть текста: виноватых взоров...» 341 написано в феврале 1934 г. и обращено, как известно, к Марии Сергеевне Петровых, которой Мандельштам был безответно увлечен зимой 1933 - 34 гг. ** * Мастерица виноватых взоров, Маленьких держательница плеч, Усмирен мужской опасный норов, Не звучит утопленница-речь. Ходят рыбы, рдея плавниками, Раздувая жабры. На, возьми, Их, бесшумно охающих ртами, Полухлебом плоти накорми! Мы не рыбы красно-золотые, Наш обычай сестринский таков: В теплом теле ребрышки худые И напрасный влажный блеск зрачков. Маком бровки мечен путь опасный... Что же мне, как янычару, люб Этот крошечный, летуче-красный, Этот жалкий полумесяц губ... Не серчай, турчанка дорогая: Я с тобой в глухой мешок зашьюсь; Твои речи темные глотая, За тебя кривой воды напьюсь. Ты, Мария, - гибнущим подмога. Надо смерть предупредить - уснуть. Я стою у твердого порога. Уходи. Уйди. Еще побудь. 13-14 февраля 1934 342 Другой вариант первого стиха последнего четворости- шия: «Наша нежность - гибнущим подмога» (автограф в архиве М.С. Петровых - у ее дочери А.В. Головачевой) считается некоторыми текстологами основным. К этому вопросу мы вернемся ниже. Существуют различные трактовки стихотворения, его содержание и «устройство» богаты и открывают широкое поле для исследователей. М.В. Безродный усматривает в интересующем нас произведении связь с пушкинским «Бахчисарайским фонтаном» и образом Офелии из «Гамлета». Последнее тем более вероятно, что в концовке стихотворения, с нашей точки зрения, звучит очевидный гамлетовский мотив. О...