Поиск по творчеству и критике
Cлово "ALLA"
Входимость: 4. Размер: 30кб.
Входимость: 2. Размер: 49кб.
Входимость: 1. Размер: 118кб.
Входимость: 1. Размер: 38кб.
Входимость: 1. Размер: 185кб.
Входимость: 1. Размер: 28кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 4. Размер: 30кб.
Часть текста: Брунетто Латини и Боккаччо), а также итал. сб. новелл конца XIII - нач. XIV вв. Novellino. Дважды пишет О. М. о Гольдони - в статье «Буря и натиск» (1922/1923) в связи с литературными вкусами М. Кузмина и в наброске статьи «О Чехове» (1935), где список действующих лиц у Гольдони с любовью уподоблен «виноградной грозди с ягодами и листьями». Сильвио Пеллико (17891854), автор знаменитой книги Мои тюрьмы (1832), упомянут в статье «Возвращение» (1923), где его тюрьмы определены как «романтические». Имя Пиранделло приведено в связи с новой, советской практикой перевода («Потоки халтуры», 1929). Среди других итальянцев О. М. упоминает также Дж. Савонаролу, Дж. Бруно и Дж. Казанову. Среди итал. художников, упоминаемых в произведениях О. М., чаще других встречается Микеланджело Буонарроти. Он дважды присутствует в стихах воронежского периода («Я должен жить, хотя дважды умер...» и «Рим», где в перечне статуй Микеланджело упомянут не только Моисей, действительно находящийся в S. Pietro in vincoli в Риме, но и флорентийские «Ночь» и «Давид»). Кроме того, встречаются имена Джотто («Разговор о Данте»), Леонардо да Винчи («Разговор о Данте»; «Феодосия», глава «Мазеса Да Винчи»; рец. на «Фамиру-Кифаред» И. Анненского) и представителей венецианской школы (см.: Гейдельбергский университет), также О. М. упоминает Джорджоне, Тициана и Тинторетто. Имя Джорджоне возникает в «Египетской марке» - в связи с его картиной «Юдифь» в Эрмитаже (намек на эту картину также в ст-нии «Футбол»), а также в «Письме о русской поэзии» - в связи с картиной «Концерт» в Палаццо Питти (ныне приписывается Тициану и...
Входимость: 2. Размер: 49кб.
Часть текста: (Durante di Alighiero degli Alighieri, между 21.05-21.06.1265 - 13/14.09.1321; известен под диминутивом «Данте», или, в мандельштамовском написании, восходящем к одной из норм, «Дант») - итал. писатель, первый по времени и значению, основоположник литературного итал. языка. Д. принадлежал к аристократическому, но не знатному флорентийскому роду. Известность получил как автор «Новой жизни» (между 1293-1295) - истории любви к Беатриче (чьим прототипом считается Б(еатр)иче Пор- тинари), редких встречах с ней и предчувствии ее смерти (1290). Излагая эту историю и в прозе, и в стихах - в виде выдержанных в новом сладостном стиле сонетов и канцон, придал традиционной для Средневековья куртуазной лирике новые, автобиографические, формы. Подхваченное Ф. Петраркой, это направление было продолжено сначала европейской, а с середины XVIII - нач. XIX вв. - и русской литературой. Самое знаменитое сочинение Д. - «Комедия» (13041321), поэма в жанре «видения». С подачи Дж. Боккаччо она получила эпитет «божественная». Перу Д. принадлежат также трактаты, на латинском и итальянском языках. Один из них - «Пир» (1304-1307; не окончен, на итал. языке), с комментариями к стихам, элементами автобиографии и учеными заметками. Славу Д.-писателя упрочила его биография. Как политический деятель Флоренции из партии белых гвельфов он в 1300 избирался приором, что, по его словам, положило начало его бедствиям. В 1302, во время посольской миссии в Рим, был лишен гражданства пропапской партией черных гвельфов, совершившей переворот во Флоренции. Вынужденный в течение двух следующих десятилетий скитаться по разным городам Италии, поначалу вел борьбу за реставрацию прежней власти в родном городе, но не преуспел в этом. На предложение вернуться, принеся публичное покаяние за антифлорентийские действия, ответил отказом. Умер в Равенне, ...
Входимость: 1. Размер: 118кб.
Часть текста: звучание есть собственно речь, то есть интонационная и фонетическая работа, выполняемая упомянутыми орудиями. В таком понимании поэзия не является частью природы — хотя бы самой лучшей, отборной — и еще меньше является ее отображением, что привело бы к издевательству над законом тождества, но с потрясающей независимостью водворяется на новом, внепространственном поле действия, не столько рассказывая, сколько разыгрывая природу при помощи орудийных средств, в просторечье именуемых образами. Поэтическая речь, или мысль, лишь чрезвычайно условно может быть названа звучащей, потому что мы слышим в ней лишь скрещиванье двух линий, из которых одна, взятая сама по себе, абсолютно немая, а другая, взятая вне орудийной метаморфозы, лишена всякой значительности и всякого интереса и поддается пересказу, что, на мой взгляд, вернейший признак отсутствия поэзии: ибо там, где обнаружена соизмеримость вещи с пересказом, там простыни не смяты, там поэзия, так сказать, не ночевала. Дант — орудийный мастер поэзии, а не изготовитель образов. Он стратег превращений и скрещиваний, и меньше всего он поэт в «общеевропейском» и внешнекультурном значении этого слова....
Входимость: 1. Размер: 38кб.
Часть текста: Невольно заставляя других поэтов резонировать и как бы примерять на себя его трагическую судьбу, О. М. оказал особенно большое влияние именно на англоязычную поэзию, развивавшуюся, за исключением периодов мировых войн, в атмосфере буржуазного благополучия, граничащего с полусонным самодовольством. Мемуары Н. М. как бы растормошили их, и они обратились к их герою как к первоисточнику поэзии, чего, возможно, никогда бы не сделали, не будь этих мемуаров. Тот же Лоуэлл видел в Мандельштаме-поэте представителя своего времени, обладающего историческим чувством Элиота и амбициями, не меньшими, чем у самого Лоуэлла. Он бросился переводить О. М., но, кроме опубликованных подборок, в архиве сохранилось немалое число и неопубликованных переводов стихов О. М., как и наброски собственных стихов, явно являющихся вариациями тем и мотивов его, Мандельштама, поэзии. Своим «двойником» считал ОМ. и Хилл, один из главных английских поэтов стыка 20 и 21 вв. Быть может, наибольшее влияние О. М. оказал на Хини, которого привлекала к себе сама судьба О. М., героическая и образцовая, в его глазах: «Не было ни одного поэта более литературного, но ни один поэт не был более осведомлен о контракте поэзии с жизнью». Восхищаясь внутренней свободой О. М., он пришел со временем и к более глубокому пониманию его поэзии. Отчасти - через прозу поэта, в особенности, через «Разговор о Данте» - этот «величайший пеан той силе, которой владеет поэтическое воображение» (Heaney S. Current...
Входимость: 1. Размер: 185кб.
Часть текста: три измерения, открывается пятая стихия, не космическая, а рукотворная: красота”. Однако и “Петербургские строфы” и “Адмиралтейство” – стихи о попрании всяких человеческих правил, установлений природы и государственных законов. Пятая стихия – вовсе не красота, и чистой образностью здесь и не пахнет. “Адмиралтейство” было впервые опубликовано в журнале “Аполлон” (1914, № 10). Сохранилось два беловых автографа (архивы Мандельштама и Лозинского). При публикации была отброшена пятая строфа и внесены некоторые изменения. Приведем текст белового автографа: В столице северной томится пыльный тополь, Запутался в листве прозрачный циферблат, И в темной зелени потерянный акрополь Настроил мысль мою на величавый лад. Ладья воздушная и мачта-недотрога, Служа линейкою преемникам Петра, Он учит: красота – не воля полубога, А хищный глазомер простого столяра. Сердито лепятся капризные Медузы, Как плуги брошены, ржавеют якоря – И вот разорваны трех измерений узы И открываются всесветные моря! Нам четырех стихий приязненно господство, Но создал пятую свободный человек: Не отрицает ли пространства превосходство Сей целомудренно построенный ковчег? Живая линия меняется, как лебедь. Я с Музой зодчего беседую опять. Взор омывается, стихает жизни трепет: Мне все равно, когда и где существовать. Май 1913 (I, 83-84) Последняя строфа была забракована постановлением общего собрания – на заседании “Цеха поэтов”, предположительно из-за слишком явных символистских обертонов (брюсовский перевод “Лебедя” Малларме и “Венеция” Александра Блока)....
Входимость: 1. Размер: 28кб.
Часть текста: «культурных формаций». Здесь уместно немного поговорить о понятии так называемой культуры и задаться вопросом, так ли уж бесспорно поэтическая речь целиком укладывается в содержание культуры, которая есть не что иное, как соотносительное приличие задержанных в своем развитии и остановленных в пассивном понимании исторических формаций. [«Египетская культура» означает, в сущности, египетское приличие; «средневековая» — значит средневековое приличие. Любители понятия культуры [, несогласные по существу с культом Амона-Ра или с тезисами Триентского собора,] втягиваются поневоле в круг, так сказать, неприличного приличия. Оно-то и есть содержание культурпоклонства, захлестнувшего в прошлом столетии университетскую и школьную Европу, отравившего кровь подлинным строителям очередных исторических формаций и, что всего обиднее, сплошь и рядом придающего форму законченного невежества тому, что могло бы быть живым, конкретным, блестящим, уносящимся и в прошлое и в будущее знанием.] Втискивать поэтическую речь в «культуру» как в пересказ исторической формации несправедливо потому, что при этом игнорируется сырьевая природа поэзии. Вопреки тому, что принято думать, поэтическая речь бесконечно более сыра, бесконечно более неотделанна, чем так называемая «разговорная». С исполнительскою культурой она соприкасается именно через сырье. Я покажу это на примере Данта и предварительно замечу, что нету момента во всей Дантовой «Комедии», который бы прямо или косвенно не подтверждал сырьевой самостоятельности поэтической речи. Узурпаторы...