Поиск по творчеству и критике
Cлово "WOLF"
Входимость: 1. Размер: 84кб.
Входимость: 1. Размер: 19кб.
Входимость: 1. Размер: 38кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 1. Размер: 84кб.
Часть текста: меня б согреть могла. Взгляни: в моей руке лишь глиняная крынка, И верещанье звезд щекочет слабый слух, Но желтизну травы и теплоту суглинка Нельзя не полюбить сквозь этот жалкий пух. Тихонько гладить шерсть и ворошить солому, Как яблоня зимой, в рогоже голодать, Тянуться с нежностью бессмысленно к чужому, И шарить в пустоте, и терпеливо ждать. Пусть заговорщики торопятся по снегу 306 Отарою овец, и хрупкий наст скрипит, Кому зима — полынь и горький дым к ночлегу, Кому — крутая соль торжественных обид 307 . О, если бы поднять фонарь на длинной палке, С собакой впереди идти под солью звезд И с петухом в горшке прийти на двор к гадалке. А белый, белый снег до боли очи ест. Реконструкция смысла: Если бы Вы были мужем, а не «...», Мандельштам, ... Вы бы взяли винтовку в руки и пошли сражаться. Марина Цветаева, черновик к статье «Проза поэта» (1926) Всё стихотворение, созданное зимой 1921/1922 — это монолог, обращённый к Николаю Гумилёву, часть «разговора с Колей», который «никогда не прерывался» 3 . Автор (проецируя свои отношения с Гумилёвым на отношения в паре Пушкин — Рылеев) пытается ответить «героям- заговорщикам» на воображаемое обвинение в трусливом неучастии в героических акциях 4 : да, он не человек подвига «на площади», ему слишком дорога жизнь, ему необходима «забота» и «тепло», пусть символические («И спичка серная меня б согреть могла»), пусть это будет даже «бестолковое овечье тепло» и т. д. Но эта «апология труса», «рационализация трусости» не избавляет автора от угрызений совести 5 . На это указывают последняя строфа и в ...
Входимость: 1. Размер: 19кб.
Часть текста: 3.1. Гадюка и волк. Здесь мы приведем 2 нарочито простых примера, где применение аппарата анализа «суггестируемых германо-идишизмов» немедленно и существенно улучшает понимание (или просто «дает понимание») темных мест в тексте Мандельштама. 3.1.1. Загадочная «гадючья строка» в «программном» стихотворении «Век» (1922). Рассмотрим 3-е восьмистишие этого стихотворения: Чтобы вырвать век из плена, Чтобы новый мир начать, Узловатых дней колена Нужно флейтою связать. Это век волну колышет Человеческой тоской, И в траве гадюка дышит Мерой века золотой. Смысл «золотой меры века» можно извлечь из других текстов Мандельштама (что мы и сделаем ниже), но причем тут «гадюка в траве», да еще дышащая чем-то валютно-финансовым, остается совершенно непонятным. Применим «интерференционный ключ». Первый шаг. Приведем вспомогательную информацию о «просвечивающем» в ряде текстов Мандельштама «идишизме» Y[groz, grozn] = 'трава (травянистое растение), травы’. Это один из относительно немногих «чистых» 638 идишизмов у Мандельштама. Вот примеры этой «суггестии» в его текстах: (а) стих. «К немецкой речи» (1932): «Поэзия, тебе полезны грозы! / Я вспоминаю немца-офицера, / И за эфес его цеплялись розы, / И на губах его была Церера...». В этой строфе имеются следующие суггестивно-ассоциа- тив ные связи: ГРОЗЫ <—> Y[groz] ‘трава, растение’ => (второй) смысл: «тебе полезны травы, растения...» 5 ГРОЗЫ <—> Y[groz] ‘трава, растение’ => «растение, рост» => (асс.) «узнавание, вспоминание» =>(асс.) 6 ВСПОМИНАЮ (б) «Путешествие в Армению» (1931-1932), гл. «Москва»: «Растение. Оно - посланник живой грозы»; «грозовое явление турнира. Фигуры шахмат растут....
Входимость: 1. Размер: 38кб.
Часть текста: языки и рецепция за рубежом. Английский язык О.Э. Мандельштам. Переводы на иностранные языки и рецепция за рубежом. Английский язык О.Э. Мандельштам в англоязычном мире Осип Мандельштам, - возможно, величайший русский поэт 20 в., - вдохновлял многих других крупных поэтов своего столетия: Пауля Целана, Филиппа Жаккотэ, Арсения Тарковского, Иосифа Бродского, Роберта Лоуэлла, Шеймаса Хини, Джеффри Хилла и др. В то время, когда на Западе ценность поэзии была поставлена под сомнение, творчество и судьба О. М., рассказанные его вдовой, стали едва ли не самыми сильными аргументами в ее защиту. Невольно заставляя других поэтов резонировать и как бы примерять на себя его трагическую судьбу, О. М. оказал особенно большое влияние именно на англоязычную поэзию, развивавшуюся, за исключением периодов мировых войн, в атмосфере буржуазного благополучия, граничащего с полусонным самодовольством. Мемуары Н. М. как бы растормошили их, и они обратились к их герою как к первоисточнику поэзии, чего, возможно, никогда бы не сделали, не будь этих мемуаров. Тот же Лоуэлл видел в Мандельштаме-поэте представителя своего времени, обладающего историческим чувством Элиота и амбициями, не меньшими, чем у самого Лоуэлла. Он бросился переводить О. М., но, кроме опубликованных подборок, в архиве сохранилось немалое число и неопубликованных переводов стихов О. М., как и наброски собственных стихов, явно...