Поиск по творчеству и критике
Cлово "PARA"
Входимость: 9. Размер: 149кб.
Входимость: 1. Размер: 27кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 9. Размер: 149кб.
Часть текста: Van Ermengem) - бельгийский поэт и директор журнала «Signaux», подписавший в том же номере журнала пер. ст-ния С. Есенина, первого в подборке текстов 5 рус. поэтов (Есенина, Маяковского, Эренбурга, Мандельштама и Цветаевой). Гелленс в то время уже был близко знаком с дочерью русского врача Марией Милославской (Marie Miloslavsky), на которой женится в 1925. Это она перевела ст. Эренбурга в 1921 и вполне могла быть соавтором или даже автором перевода «Сумерек свободы». Немного позднее, в 1925, в журн. «Commerce» («Общение»), одним из издателей которого был П. Валери, появилось по-французски ст-ние «1 января 1924 года», работа Елены Александровны Извольской (1897-1974), поэтессы, дружившей с М. И. Цветаевой. В том же журнале в 1930 была опубликована и «Египетская марка» в пер. франц. поэта Жоржа Лэмбура (Georges Limbour) в сотрудничестве с известным русским критиком Д. П. Святополк- Мирским. Первой статьей об О. М. была работа переводчицы и литературоведа, автора книг и статей о М. Горьком, Л. Толстом, А. Чехове и В. И. Ленине Нины Гурфинкель (18981984). Ее статья «Осип Мандельштам в современной русской поэзии» появилась в 1931 в еврейском ежемесячнике «Palestine Nouvelle» вместе с переводами ст-ния «Tristia» и главы «Хаос иудейский» из «Шума времени», выполненными ее сестрой, выступавшей под псевдонимом Juliette Pary. Одновременно другой выходец из России, бывший младший участник кружка «Серапионовых братьев» в Петербурге, впоследствии ставший французским прозаиком, - Владимир Познер...
Входимость: 1. Размер: 27кб.
Часть текста: в 1916 г. - «Эта ночь непоправима...», «Что поют часы-кузнечик». Еще раньше, в 1913 г., такую же форму четырех четверостиший с четырехстопными хореями имеет стихотворение «Дев полуночных отвага...» - и затем этот ряд замыкается в 1922 г. стихотворениями «Холодок щекочет темя...» и «Как растет хлебов опара...». Вопрос о способе, которым в сборниках Мандельштама стихотворения соединяются в осмысленные единства, - как мне кажется, очень непростой. Все мы повторяем за Надеждой Яковлевной, донесшей до нас, бесспорно, что-то, шедшее от самого поэта, - что для его поэтического сознания важнейший категорией была книга; и это, несомненно, правда, но, так же несомненно, правда очень парадоксальная. Мы должны отдать себе отчет, на каком фоне Мандельштам выступил, только что прошла и приблизилась к своему завершению эпоха символизма, которая была во всеевропейском масштабе чрезвычайно энергичным возвращением к традиционному типу книги, поэтической книги, как цикла и системы цикла, тщательно перегруппированных в отвлечении от хронологии. Так еще до символистов писали столь важные для Николая Степановича Гумилева, «Теофиля принял в сонм богов» (как говорилось в известном фрагментарно дошедшем мандельштамовском сонете), французские «парнасцы». Еще ранее это принцип, значимый для Петрарки, для Гёте, вообще для немецкой классики и немецкой романтики. Как сказано, он был восстановлен с большой жесткостью «парнасцами»; но ведь и «безхарактерный Верлен», поэтический образец Мандельштама, противопоставляемый им не только в этом сонете Теофилю, был при всей своей импровизационной легкости, свободе и нерегулярности очень старомоден в группировке своих поэтических сборников. Достаточно вспомнить, ...