Поиск по творчеству и критике
Cлово "JUNGFRAU"
Входимость: 1. Размер: 84кб.
Входимость: 1. Размер: 74кб.
Входимость: 1. Размер: 18кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 1. Размер: 84кб.
Часть текста: звезд щекочет слабый слух, Но желтизну травы и теплоту суглинка Нельзя не полюбить сквозь этот жалкий пух. Тихонько гладить шерсть и ворошить солому, Как яблоня зимой, в рогоже голодать, Тянуться с нежностью бессмысленно к чужому, И шарить в пустоте, и терпеливо ждать. Пусть заговорщики торопятся по снегу 306 Отарою овец, и хрупкий наст скрипит, Кому зима — полынь и горький дым к ночлегу, Кому — крутая соль торжественных обид 307 . О, если бы поднять фонарь на длинной палке, С собакой впереди идти под солью звезд И с петухом в горшке прийти на двор к гадалке. А белый, белый снег до боли очи ест. Реконструкция смысла: Если бы Вы были мужем, а не «...», Мандельштам, ... Вы бы взяли винтовку в руки и пошли сражаться. Марина Цветаева, черновик к статье «Проза поэта» (1926) Всё стихотворение, созданное зимой 1921/1922 — это монолог, обращённый к Николаю Гумилёву, часть «разговора с Колей», который «никогда не прерывался» 3 . Автор (проецируя свои отношения с Гумилёвым на отношения в паре Пушкин — Рылеев) пытается ответить «героям- заговорщикам» на воображаемое обвинение в трусливом неучастии в героических акциях 4 : да, он не человек подвига «на площади», ему слишком дорога жизнь, ему необходима «забота» и «тепло», пусть символические («И спичка серная меня б согреть могла»), пусть это будет даже «бестолковое овечье тепло» и т. д. Но эта «апология труса», «рационализация трусости» не избавляет автора от угрызений совести 5 . На это указывают последняя строфа и в ней последняя строка стихотворения: «А белый-белый снег до боли очи ест» 6 . 308 309 310 311 Герой последней строфы — это, с одной стороны, проекция образа Бориса Синани (в ШВ), с которого М пытается «делать жизнь» и сожалеет и испытывает угрызения совести оттого, что это не получается....
Входимость: 1. Размер: 74кб.
Часть текста: криптографичность своих строк. Вызов этот мы обнаруживаем уже в начале стихотворения, и именно две первые строчки этого текста и будут интересовать нас в дальнейшем: Дайте Тютчеву стрекозу, - Догадайтесь, почему! Веневитинову - розу, Ну, а перстень? - Никому! Баратынского подошвы Раздражают прах веков. У него без всякой прошвы Наволочки облаков. А еще над нами волен Лермонтов, мучитель наш, И всегда одышкой болен Фета жирный карандаш. [Мандельштам О. Э. 2001: 190] Отметим, что при непосредственном прочтении текста строка Догадайтесь, почему! приглашает к отгадыванию смысла только строчки, относящейся к Тютчеву, распространение ее на все стихотворение в целом всякий раз нуждается в дополнительном обосновании. «Догадаться» между тем пытаются уже несколько поколений читателей и исследователей. Загадка Мандельштама оказалась неразрешимой даже для самого первого и вдумчивого из них - Надежда Яковлевна Мандельштам не только не нашла ответа, но и вовсе не заметила никакой тютчевской стрекозы, сочтя, что поэт мог попросту перепутать строчки из Ф. И. Тютчева и А. К. Толстого: Я так и не догадалась, что за стрекоза, которую он предлагает дать Тютчеву. У самого Тютчева есть сколько угодно мотыльков, но стрекозы нет и в помине. Может, в письмах? Может, в чьей-то статье говорится о стрекозе в связи с Тютчевым? Или, - и эта догадка мне кажется имеющей основания - О. М. приписал стрекоз Алексея Толстого Тютчеву? Тютчева он не перечитывал и помнил наизусть. Когда-то в детстве могла произойти такая путаница и так и остаться... Ведь у...
Входимость: 1. Размер: 18кб.
Часть текста: (1935). Kamme Die schonste Jungfrau sitzet dort oben wunderbar, ihr gold’nes Geschmeide blitzet, sie kammt ihr goldenes Haar. Sie kammt es mit goldenem und singt ein Lied dabei, das hat eine wundersame, gewaltige Melodei. Над страшной высотою Девушка дивной красы Одеждой горит золотою, Играет златом косы Золотым убирает гребнем И песню поет она; В ее чудесном пенье Тревога затаена. H.Heine “Die Loreley” (перевод А. Блока) 3.7.1. В начале лета 1935 года высланный в Воронеж Мандельштам написал стихотворение из 8 строф, которое он назвал «Стансы», с прозрачной отсылкой к итальянскому STANZA, с его коннотациями ‘строфа, комната, жилье, местожительство, местопребывание’, и к русскому парониму СТАНЦИЯ = «временная остановка в пути», суггестируемому итальянской фоникой. Как и полагается по жанру, содержание «Стансов» - «медитативное»: автор пытается осмыслить происшедшее с ним за последний год: попытка теракта против Сталина, арест, «помилование», новое местопребывание («станция»). Автор раскаивается, - точнее, считает своей ошибкой и даже ругает себя за «затею» с эпиграммой на Сталина («проклятый шов, нелепая затея») 818 и программирует свое примирение с окружающей действительностью во всех ее ипостасях: страна, государственный строй, армия, города, колхозные села, освоение Арктики, природа, люди и т. д. Автор призывает сам себя, воспроизводя при этом набор мантр в стиле «вставшего на путь исправления каналоармей- ца» 819 : «люб[ить] шинель красноармейской складки», честно и продуктивно работать в своей области («я должен... работать речь,.. сам-друг») и быть политически лояльным и...