Поиск по творчеству и критике
Cлово "JACQUES"
Входимость: 7. Размер: 149кб.
Входимость: 1. Размер: 21кб.
Входимость: 1. Размер: 43кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 7. Размер: 149кб.
Часть текста: Французский язык До 1944 мы находим упоминания о поэте и образцы его творчества во французском переводе лишь в очень редких журнальных публикациях. Например, в письме-статье И. Г. Эренбурга «Поэзия революции», вышедшей в 1921 в бельгийском журн. «Signaux de France et de Belgique» (Антверпен). Самым первым пер. О. М. на франц. яз. был неподписанный вариант «Сумерек свободы», в 1922 напечатанный в бельгийском журнале «Lumiere». Есть основания полагать, что автором его является Франц Гелленс (Franz Hellens, наст. фамилия Frederic Van Ermengem) - бельгийский поэт и директор журнала «Signaux», подписавший в том же номере журнала пер. ст-ния С. Есенина, первого в подборке текстов 5 рус. поэтов (Есенина, Маяковского, Эренбурга, Мандельштама и Цветаевой). Гелленс в то время уже был близко знаком с дочерью русского врача Марией Милославской (Marie Miloslavsky), на которой женится в 1925. Это она перевела ст. Эренбурга в 1921 и вполне могла быть соавтором или даже автором перевода «Сумерек свободы». Немного позднее, в 1925, в журн. «Commerce» («Общение»), одним из издателей которого был П. Валери, появилось по-французски ст-ние «1 января 1924 года», работа Елены Александровны Извольской (1897-1974), поэтессы, дружившей с М. И. Цветаевой. В том же журнале в 1930 была опубликована и «Египетская марка» в пер. франц. поэта Жоржа Лэмбура (Georges Limbour) в сотрудничестве с известным русским критиком Д. П. Святополк- Мирским. Первой статьей об О. М. была работа переводчицы и литературоведа, автора книг и...
Входимость: 1. Размер: 21кб.
Часть текста: кометы через большой промежуток времени. Для тех, кто знает Виллона, явление Верлена представляется именно таким астрономическим чудом. Вибрация этих двух голосов поразительно сходная. Но кроме тембра и биографии поэтов связывает почти одинаковая миссия в современной им литературе. Обоим суждено было выступить в эпоху искусственной, оранжерейной поэзии, и подобно тому, как Верлен разбил serres chaudes 1 символизма, Виллон бросил вызов могущественной риторической школе, которую с полным правом можно считать символизмом XV века. Знаменитый Роман о Розе впервые построил непроницаемую ограду, внутри которой продолжала сгущаться тепличная атмосфера, необходимая для дыхания аллегорий, созданных этим романом. Любовь, Опасность, Ненависть, Коварство — не мертвые отвлеченности. Они не бесплотны. Средневековая поэзия дает этим призракам как бы астральное тело и нежно заботится об искусственном воздухе, столь нужном для поддержания их хрупкого существования. Сад, где живут эти своеобразные персонажи, обнесен...
Входимость: 1. Размер: 43кб.
Часть текста: на многое надеявшаяся, многого ожидавшая» 2 , он сам внутренне рвался в революционное действо, под порывы того, что он называл «шумом времени» и «ветром революции». Мандельштамовская «революционность», в отличие, скажем, от эренбурговской, не была социал-демократической 329 . Точнее, она была и таковой, но только в самом начале и очень недолго — год или полтора. Со временем его душою прочно овладели эсеры (социалисты- революционеры). Причина тому лежала не столько в особенностях их программы или романтическом ореоле их катакомбной жизни, сколько в тех, с кем свела Мандельштама ученическая судьба. Учился он в Тенишевском с удовольствием, но все же не настолько прилежно, чтобы можно было обойтись без репетиторов. Своих репетиторов — Сергея Ивановича Белявского и Бориса Вячеславоича Бабина-Кореня — он впоследствии назвал не иначе как «репетиторами революции». Их политическое влияние на Мандельштама было огромным, но, если первый был социал-демократом 330 , то второй — эсером, к тому же не рядовым, а видным — членом Петербургского комитета партии 331 332 . Только зная толк в партийных программах и только наблюдая с очень близкого расстояния, — можно походя обронить так, как это сделано у Мандельштама в главке «Семья Синани» из «Шума времени»: «Здесь, в глубокой страстной распре с.-р. и с.-д., чувствовалось продолжение старинного раздора славянофилов и западников». Эта распря прошлась и по самому Мандельштаму. Влияние эсдеков, персонифицированных в абстрактном Каутском и реальном «Сергее Ивановиче», явно брало верх во время самой революции и еще некоторое время после нее, но потом ослабело. Почему? «Когда я пришел в класс совершенно готовым и законченным марксистом, меня ожидал очень серьезный противник... Он вызвался быть моим учителем, и я не покидал его, покуда он был жив...» 6 . То был Борис Синани, умерший в 1909 году 333 . Подобно тому как Владимир Васильевич Гиппиус, тенишевский словесник, оказался для Мандельштама учителем еще и...