Вариант 1
Уходят вдаль людских голов бугры:
Я уменьшаюсь там — меня уж не заметят,
Но в книгах ласковых и в играх детворы
Воскресну я — сказать, как солнце светит...
И в бой меня ведут понятные слова —
За оборону жизни — оборону
Страны-земли, где смерть утратит все права
И будет под стеклом показан штык граненый...
Правдивей правды нет, чем искренность бойца:
Для чести и любви, для воздуха и стали
Есть имя славное простого мудреца —
Его мы слышали и мы его застали...
18 января — 3 февраля 1937
Вариант 2
[И в бой меня ведут понятные слова —
За оборону жизни — оборону
Страны-земли, где смерть утратит все права
И время расцветет, как самоцвет граненый...
Уходят вдаль людских голов бугры:
Я уменьшаюсь там — меня уж не заметят,
Воскресну я сказать, как солнце светит...
Правдивей правды нет, чем искренность бойца:
Для чести и любви, для воздуха и стали
Есть имя славное простого мудреца —
Его мы слышали и мы его застали...]
[Нрзб.] лошадей вдыхаю чалый пар
[Подковой] речь звенит ‹?›, шуршит как речь листва.
[Великий Сталин этой]
Да закалит меня той стали сталевар
В которой честь и жизнь и воздух человечества.
Вариант 3
1
Художник, береги и охраняй бойца:
Лес человечества за ним идет, густея, —
Само грядущее дружина мудреца
И слушает его все чаще, все сильнее...
Художник, береги того, кто весь с тобой,
Кто мыслит, чувствует и строит,
Не я и не другой — ему народ родной,
Народ-Гомер хвалу утроит.
2
Он свесился с трибуны, как с горы,
В бугры голов — должник сильнее иска;
Густая бровь кому-то светит близко.
И я хотел бы стрелкой указать
На твердость рта — отца речей упрямых,
Лепное, сложное, крутое веко — знать,
Работает из миллиона рамок.
Весь откровенность, весь признанья медь
И зоркий слух, не терпящий сурдинки...
На всех, готовых жить и умереть,
Бегут, играя, щурые морщинки...
Глазами Сталина раздвинулась гора
И вдаль прищурилась равнина,
Как море без морщин, как завтра из вчера —
До солнца борозды от плуга исполина.
Он улыбается улыбкою жнеца
Рукопожатий в разговоре,
Который начался и длится без конца
На шестиклятвенном просторе...
И каждое гумно и каждая копна
Сильна, убориста, умна — добро живое,
Чудо народное — да будет жизнь крупна —
Ворочается счастье стержневое...
4
Рукою жадною одно лишь сходство клича,
Рукою хищною ловить лишь сходства ось
Я уголь искрошу, ища его обличье.
Я у него учусь, не для себя учась,
Я у него учусь к себе не знать пощады:
Несчастья скроют ли большого плана часть —
Я разыщу его в случайностях их чада...
Пусть не достоин я еще иметь друзей,
Пусть не насыщен я и желчью и слезами, —
Он все мне чудится в шинели, в картузе
На чудной площади с счастливыми глазами.
5
И шестикратно я в сознаньи берегу —
Свидетель медленный труда, борьбы и жатвы —
И ленинский октябрь — до выполненной клятвы...
Уходят вдаль людских голов бугры,
Я уменьшаюсь там, меня уж не заметят,
Но в книгах ласковых и в играх детворы
— сказать, как солнце светит...
Правдивей правды нет, чем искренность бойца:
Для чести и любви, для доблести и стали
—
Его мы слышали и мы его застали.
1937