Мастерица виноватых взоров,
Маленьких держательница плеч!
Усмирен мужской опасный норов,
Не звучит утопленница-речь.
Ходят рыбы, рдея плавниками,
Раздувая жабры: на, возьми!
Их, бесшумно окающих ртами,
Полухлебом плоти накорми.
Мы не рыбы красно-золотые,
Наш обычай сестринский таков:
В теплом теле ребрышки худые
И напрасный влажный блеск зрачков.
Маком бровки мечен путь опасный.
Что же мне, как янычару, люб
Этот крошечный, летуче-красный,
Этот жалкий полумесяц губ?..
Не серчай, турчанка дорогая:
Я с тобой в глухой мешок зашьюсь,
Твои речи темные глотая,
‹Ты, Мария — › гибнущим подмога,
Надо смерть предупредить — уснуть.
Я стою у твердого порога.
Уходи, уйди, еще побудь.
Примечания
Вариант — список Э. Г. Бабаева текст в угловых скобках в ст. 21 — рукой Н. Я. Мандельштам. Вероятно, это своеобразная ''автоцензурная" редакция: диктуя стихи жене, поэт, предположительно, "приглушил" любовную линию этого ст-ния (характерно, что другое ст-ние, посвященное М. С. Петровых, — Ш, № 89 — он ей даже не решился сообщить).