А небо будущим беременно... (черновик)

Война. Опять разноголосица
На древних плоскогорьях мира.
И вот опять пропеллер лоснится
Как кость точеная тапира!
Крыла и смерти уравнение —
С алгебраических пирушек
Слетев — он помнит измерение
Других эбеновых игрушек:
Врагиню-ночь, рассадник вражеский
Существ коротких, ластоногих,
И молодую силу тяжести:
Так начиналась власть немногих!..
Итак, готовьтесь жить во времени,
Где нет ни волка, ни тапира,
А небо будущим беременно —
Пшеницей сытого эфира,
А то сегодня победители
Кладбища лета обходили,
Ломали крылья стрекозиные

Ветер нам утешенье принес,
И в лазури почуяли мы
Ассирийские крылья стрекоз —
Переборы коленчатой тьмы.
И военной грозой потемнел
Нижний слой помраченных небес —
Шестируких летающих тел
Слюдяной перепончатый лес.
Есть в лазури слепой уголок,
И в блаженные полдни всегда,
Как сгустившейся ночи намек,
Роковая трепещет звезда,
И, с трудом пробиваясь вперед,
В чешуе искалеченных крыл —
Под высокую руку берет
Побежденную твердь Азраил!

Давайте слушать грома проповедь,
Как внуки Себастьяна Баха.
И на востоке и на западе
Органные поставим крылья;

На стол пирующим землянам,
И на стеклянном блюде облако
Поставим яств посередине;
Давайте все покроем заново
Камчатной скатертью пространства,
Переговариваясь, радуясь,
Друг другу подавая брашна!

Как тельце маленькое крылышком
По солнцу всклянь перевернулось,
И зажигательное стеклышко
На эмпирее загорелось;
Как комариная безделица
В зените ныла и звенела,
И под сурдинку, пеньем жужелиц
В лазури мучилась заноза:
Не забывай меня: казни меня,
Но дай мне имя! Дай мне имя!
Мне будет легче с ним, пойми меня,
В беременной глубокой сини!

На круговом, на мирном судьбище

В беременном глубоком будущем
Жужжит большая медуница.
А вам, в безвременьи летающим,
Под хлыст войны, за власть немногих, —
Хотя бы честь млекопитающих,
Хотя бы совесть ластоногих!
И тем печальнее, тем горше нам,
Что люди-птицы хуже зверя
И что стервятникам и коршунам
Мы поневоле больше верим!

Как шапка холода альпийского,

На лбу высоком человечества
Войны холодные ладони...
А ты, глубокое и сытое,
Забременевшее лазурью,

И альфа и омега бури, —
Тебе, чужое и безбровое,
Из поколенья в поколенье