Тюремные братья, в весенние дни
Блаженством горит голова.
Я помню: дыханье в груди затаив,
Как первый дрозд запевал!
Кузнечиков скрипы, набухшие липы,
Пуховая пена весны;
И вздохи любимой и детские всхлипы
Из звездной плывут глубины.
Бежит, как песок, измельченное время,
И кто-то зовет: помоги!
За толщей стены, где покинутый всеми
Кандальник считает шаги.
Решетки-квадраты, и месяц щербатый
С высокой млечной тропы
Срезает брусья, — как жнец горбатый,
На землю кидая снопы!
Месяц оставил глубокий надрез
На железном конверте окна,
И с гиацинтовых бледных небес
Молочная льется волна;
И звезды восходят, и лес колобродит,
Студенческий нектар шумит;
И в этой божественно ясной природе
Один только узник молчит!
И вдруг облапили облака
Соломенный узкий просвет,
И за толстой стеною (в клетке зверька),
Возится с цепью сосед.
На звезды разруха! На месяц проруха!
—
Зверинец. Я зябну. Весна.