• Приглашаем посетить наш сайт
    Жуковский (zhukovskiy.lit-info.ru)

    • Городецкий Л.Р.: Квантовые смыслы Осипа Мандельштама - семантика взрыва и аппарат иноязычных интерференций.
    Примечания (часть 1)

    Примечания (часть 1)

    1

    См. эпиграф, который, как всё в РД, относится к М-тексту не меньше, чем к тексту Данта.

    2

    Инсайт, относящийся совсем не только к семантике текстов Данта- Мандельштама.

    3

    См. подробнее в пп. 1.2.2.3 и 1.5.6. Читателю, ненавидящему «научную» метафорику, я предложил бы считать ее просто цветной иллюстрацией, зачем- то вставляемой не вполне адекватным автором в позитивный научный текст. Я же, в подражание Мандельштаму, рассматриваю естественно-научную, математическую и пр. метафорики как «орудие», инструмент для достижения «понимания». Здесь хочется процитировать Бродского: «Вообще, наверно, это все ерунда. Но мне так кажется».

    4

    С. Аверинцев: «.очевидно, что иррациональное начало в его поэзии не может быть сведено на нет никаким умственным истолкованием. Поэтому его стихи так заманчиво понимать и так трудно толковать» [95, с. 236].

    5

    Ср. высказывание А. Штайнзальца: «Талмудический мудрец сказал: “Снова и снова листай ее, ибо в ней содержится все. " Цель изучения - само учение. <.> главн[ая] талмудическ[ая] установк[а]. гласит: тот, кто погружается в текст, не должен преследовать никакой другой цели, кроме его изучения» [185, с. 9].

    6

    Ср. пассаж в ШВ: «Разночинцу не нужна память, ему достаточно рассказать о книгах, которые он прочел, - и биография готова» [II, с. 41].

    7

    Подробнее об этом см. п. 1.2.3.

    8

    К тому же, он, в некотором смысле, фокусирует в своей экзистенции матрицы и установки принципиально тексто-центричной еврейской культурноцивилизационной системы, см. подробно об этом в монографии «Текст и мир.» [200].

    9

    Ср. «Бог Нахтигаль, дай мне судьбу Пилада, / Иль вырви мне язык - он мне не нужен» («К немецкой речи», 1932). Собственно, стремление к выходу из логоцентрического мира <—> встроенное стремление реализоваться в этом же самом мире - есть один из главных квантовых смыслов Мандельштама.

    10

    Ср. например, в эпиграфе высказывание из 4 гл. РД, а также пассажи в гл. 2.

    11

    Ср. высказывание Ю. Лотмана о том, что такое текст: «современная точка зрения опирается на представление о тексте как пересечении точек зрения создателя текста и аудитории» [188, с. 179]. Заметим, что «точки зрения» Мандельштама на свои тексты, т. е. его «состояния сознания» как реципиента своих же текстов, частично зафиксированы в его метатекстах: прежде всего, в РД.

    12

    вероятностно-оценочные высказывания типа: «здесь с большой вероятностью имеет место подтекст...», «здесь с вероятностью 0.75 имеет место иноязычная интерференция...» и т. п.

    13

    «Квалифицированный» - это читатель, понимающий, что М-текст - это не «заумь» в смысле Крученых, но ЗА-УМ-Ь в смысле Хлебникова (т. е. «выход» за «обычное» семантическое пространство). Он, читатель, соответственно, «усиливается» (применяет направленное медитативное усилие - в еврейских традиционных терминах это называется: каввана) понять «смысл»: «я понять тебя хочу, смысла я в тебе ищу». Если употребить физическую метафорику, такой реципиент стремится «настроиться на резонанс» с рассматриваемым текстом.

    14

    Разумеется, нужно описать, что такое «мгновенное состояние сознания». Мы здесь не имеем возможности этим заниматься. Ср. «похожее» определение «смысла» (но в гораздо более общем философско-культурологическом контексте), предлагаемое А. Пелипенко: «Смысл - дискретное психическое состояние, содержащее ценностно переживаемую денотацию, выраженную в кодах» [202, с. 432]. В другом месте Пелипенко пишет: «Общее определение таково: смысл есть дискретное психическое состояние, выраженное в кодах и транслируемое в сферу социальной коммуникации... Смысл - дискретный импульс особого рода интенциональности [= каввана! - Л.Г.], испускаемый (излучаемый) человеческим сознанием. Своей смысловой природой интен- циональность человеческого сознания отличается от всех прочих видов ин- тенциональности как в живой, так и в неживой природе...», см. http://7iskusstv. com/2011/Nomer3/Pelipenko1.php.

    15

    В идеале, каждый «квалифицированный читатель» должен выпустить книжку из тысячи страниц с описанием своего видения смыслов Мандельштама!

    16

    Например, можно в обсуждаемом чудовищно огромном семантическом пространстве выделить статистические точки плотности (они же - фокусы интенциональных векторов на диалекте культурологов) и считать искомым смыслом (суперсмыслом) результат установления между этими точками взаимосоответствия (это, в сущности, «талмудический» подход). Другими словами: «суперсмысл» есть одновременное («взрывное») осознание неким «супермозгом» ДПБ-ситуации присутствия нескольких «противоположных смыслов»: например, «непрерывной» геометрической метафоры и дискретного вербального описания, или противоречащих друг другу вербальных описаний и т. п. Интересно сравнить этот подход с текстуальными ситуациями, о которых говорит К. Леви-Стросс: «японская письменность использует одновременно два кода. Смысл текста не проистекает из какого-то одного или другого кода, поскольку никакой из них по отдельности не позволит устранить неопределенности: смысл есть результат приведения их во взаимосоответствие. Это несколько сходно с тем, что наблюдается в мифах, за исключением того, что задействуемые коды там более многочисленны» [цит. по 197, с. 275].

    17

    При этом каждый использует те «ключи», которые ему «дозволяет» его собственная культурно-цивилизационная система. Ср. высказывание А. Пелипен- ко: «мир познаваем настолько, насколько культурная система, в которой бытует сознание, позволяет» [202, с. 28]. Например, рутинно-талмудическое использование т. н. «игры слов» в качестве инструмента изучения текста почти не приемлемо для европейской культурной системы и поэтому не применяется европейскими реципиентами текста. Правда, есть противоречащий пример: Хлебников. Но Хлебников - это великое и гениальное исключение из «европейской (русской) системы», в то время как Мандельштам, наоборот, следует в русле еврейской текстуальной традиции и т. д. Эта тема требует отдельного рассмотрения.

    18

    Мандельштам, пытаясь описать свой (и своего «идеального» читателя!) способ чтения, говорил, что текст для читателя - это «холст на подрамнике». Интересно, что в 1935 г. в Воронеже М записал: «Пастерн<ак> человек всепониманья; я человек исключительного понимания» [72, т. 3, с. 418] - т. е. понятен не всем читателям, а тем, у кого есть ключи. Представляется, что в этом высказывании, кроме прочего, манифестируется превалирующая настройка М на «дискретность мира» в противопоставлении некоей «непрерывности мира» Пастернака (и Гете, которого М далее в этом высказывании также называет «человек[ом] всепонимания».

    19

    Отмечу здесь же, что В. Топоров, один из авторов «статьи пяти», по- видимому, первым начал серьезно (пытаясь уйти от давления европейской «каламбурной» традиции) рассматривать феномен межъязыковой интерференции (в частности, у Мандельштама), см. его замечательную работу об анаграммах (1987). В другой работе он, фактически, вплотную подошел к рассмотрению СИ-операторов [213, с. 229], см. подробнее в п. 1.2.4 и 1.3.2.

    20

    21

    Т. е.: «на что это похоже?» - стандартное талмудическое выражение, инициирующее блок метафорических (в широком смысле) рассмотрений.

    22

    мидраш (др.-евр.) = 'изучение смыслов текста. Текст типа мидраш «требует» от реципиента, чтобы и «расшифровка» этого текста была мидрашом! Интересно здесь, прежде всего, то, что многие исследователи, занимаясь, как им представляется, «дешифровкой» М-текста, не подозревают, что они в своем дискурсе о смыслах очередного М-текста «говорят прозой» самого настоящего (при этом, высокоуровневого) мидраширования сакрального текста. В 16-17 веке о них бы шла слава как о суперталмудистах, с ними было бы престижно породниться, тогдашние еврейские спонсоры стремились бы их финансировать и т. д.

    23

    См. об этом в пп. 1.2.1.2 и 1.2.3.3 (а).

    24

    Именно поэтому такой же «темный» текст Пастернака «в глубине» менее «понятен», хотя часто и «пахнет Мандельштамом». С Хлебниковым все обстоит иначе, но «взаимоотношения» текстов Хлебникова и Мандельштама - это совершенно поразительное явление, которое должно быть рассмотрено отдельно.

    25

    Ср. высказывание современного математика о попытках понять «текст» мироздания: «математика - это прототекст, существование которого только постулируется, но который, тем не менее, лежит в основе тех его искаженных [«глухой недоразвиток»! - Л.Г.] и фрагментарных копий, с которыми мы обречены иметь дело» [215, с. 16]. Этот пассаж выглядит цитатой из РД или другого натурфилософского М-текста.

    26

    Установка на семантический «взрыв» эквивалентна установке на максимизацию информации = СМЫСЛА, потому что «точка взрыва» есть точка резкого, предельного возрастания инфо, см. ниже.

    27

    О «дополнительности по Бору» в своей семантике этих 2 компонентов сам М иносказательно говорит в очерке «Литературная Москва» (1922): «Изобретенье [= умножение инфо - Л.Г] и воспоминание [= сохранение инфо - Л.Г.] идут в поэзии рука об руку, вспомнить - значит тоже изобрести, вспоминающий - тот же изобретатель. Коренная болезнь литературного вкуса Москвы - забвенье этой двойной правды. Москва специализировалась на изобретеньи во что бы то ни стало. Поэзия дышит и ртом и носом, и воспоминанием и изобретением» [II, с . 276]

    28

    «Примарный» - удобное обозначение для какого-то «первичного, основного» объекта, порождающего другие (производные, «деривативные» и т. п.) объекты. Может быть, лучше было применить выражение «основная доминанта» из работы Б. Эйхенбаума о поэтике Ахматовой (1923): «...мне было важно прежде всего установить ту основную доминанту, которая определяет собой целый ряд фактов ее стиля» [191, с. 63]

    29

    К исключениям относится, прежде всего, текст В. Хлебникова и, может быть, вообще, «текст авангарда» - ведь установка Мандельштама на «взрыв», рассматриваемая ниже, является одним из «патентов» русского авангарда. Мы здесь оставляем рассмотрение этой интереснейшей темы за кадром. Заметим только, что главное отличие Мандельштама от других авангардистов - в постоянной и сознательной «смысловой ориентированности» текста («мы - смысловики»), часто напоминающей установки еврейского «традиционного» дискурса (см. 1.2.3).

    30

    Причины немедленного и необходимого появления в этом обсуждении математических терминов (точнее, математической метафорики) типа «катастрофа», «бифуркация» и т. п. - анализируются ниже, в частности, в п. 1.5.6.

    31

    Подчеркнем, что речь идет именно об установке на бифуркацию, т. е. реальный семантический взрыв происходит, разумеется, далеко не во всех (хотя и во многих) точках текста.

    32

    Т. е. отражающая «катастрофальность» сознания (ощущение имманентной неустойчивости существования), постоянную ориентацию на «катастрофическое» изменение течения жизни автора текста. Ср. его высказывание о смерти (архетипе катастрофы) Скрябина в статье <Скрябин и христианство> (1915): «она [творческая жизнь] будет свободно вытекать из своей причины - смерти, располагаясь вокруг нее, как вокруг своего солнца <...> умереть значит вспомнить, вспомнить значит умереть... Вспомнить во что бы то ни стало! Побороть забвение - хотя бы это стоило смерти: вот девиз Скрябина, вот героическое устремление его искусства!» Ср. также историю с «эпиграммой» на Сталина, которая является «запланированным взрывом» ненавистной Мандельштаму «пастернаковской» квартирно-дачной стабильности («барской лжи, толкотни в гардероб» и т. п.). Эта психологическая установка есть, на самом деле, как бы экзистенциональное «мандельштамовское ВСЁ». Мы не имеем возможности здесь останавливаться на этой крайне интересной теме. См. чуть подробнее в монографии «Текст и мир.», п. 2.2.3. Существенно, что некоторые современники, а потом и исследователи, описывая дискурсивное поведение М, используют «метафорику катастрофы». Например, П. Калецкий говорит о Мандельштаме в письме из Воронежа (1935): «взрывающийся, как бомба, при мельчайшем споре», цит. по [196, с. 72]. А. Жолковский в работе 70-х гг. формулирует «глубинную тему» поэзии Мандельштама как «самочувствие, в котором преобладают. неустойчивость, неуверенность в себе, личное ('слабое, 'теплое, 'родное’) начало, нечто “неправильное”, пульсирующее.» [84, с. 60]. Но раньше «других, идущих по живому следу» эту тему своей внутренней, глубинной «склонности к взрыву» сформулировал сам Мандельштам, сказавший про себя и про Данта во 2-й главе РД: «Лапидарность его не что иное как продукт огромной внутренней неуравновешенности».

    33

    Это не беспроблемный симбиоз, в котором эксцессы рассудочности мирно уживаются с эксцессами антиинтеллектуализма. Это действительно противоречие, которое “остается глубоким, как есть”, - и должно таковым оставаться в любой интерпретации <.>. Но тягой контраста и конфликта в стихотворение втягивается катарсис» [95, с. 236]. «Острое напряжение», о котором говорит Аверинцев - это есть состояние «предвзрыва», и оно «разрешается» катарсисом, или взрывом, - или «порывом», в терминологии РД, см. ниже.

    34

    Мы не имеем здесь возможности подробно останавливаться на этой важной и малоизученной теме (см. небольшое обсуждение в 1.2.3). Отметим лишь, что работа Бергсона “L’ evolution creatrice” содержащая, в частности, концептуализацию «взрыва», вышла в Париже и сразу приобрела популярность в 1907 г., как раз в окрестности приезда Мандельштама в Париж, где он, скорее всего, слушал лекции Бергсона (хотя вообще-то, известно, что М не злоупотреблял слушанием лекций). Ниже «мимоходом» отмечаются некоторые конкретные «точки воздействия» идеологии Бергсона на Мандельштама.

    35

    = ‘порыв, прыжок, порывистое движение и т. д’

    36

    Русский перевод «Творческой эволюции» А. Бергсона был опубликован, в частности, в первом томе 5-томного собрания Бергсона (СПб., 1913-1914). В этом переводе бергсоновское понятие elan передается именно русским словом «порыв».

    37

    См. об этом в п. 1.2.3. и в первых 2 главах монографии «Текст и мир...».

    38

    Ср. высказывание Мандельштама про «текст движений» актера Михоэль- са (наброски к очерку <Михоэльс>): «он создает предметы. когда ему вздумается. Не мешайте ему - это его право».

    39

    Ср. в 4-й главе РД: «.мы взглянем на это звено дантовского труда как на непрерывное превращение материально-поэтического субстрата, сохраняющего свое единство и стремящегося проникнуть внутрь себя самого». Это «само-проникновение» = «само-изучение» и есть то, что в еврейской культуре называется мидраш, а в греческой - семиозис (см. ниже у Лотмана).

    40

    Мандельштам прямо говорит об этом своеобразном семиозисе во 2-й главе РД: «Зернистые примеси и лавовые прожилки указывают на единый сдвиг, или катастрофу, как на общий источник формообразования». Здесь «формообразование» надо, разумеется, понимать как ИН-ФОРМО-образование: напомним, что концепт «информации» для Мандельштама геометричен (в точности, как у Бергсона).

    41

    Отметим, что Ю. Лотман в работе «Культура и взрыв» вводит понятие «люди взрыва» (противопоставленное тургеневскому термину «постепеновцы») и относит к ним, в частности, Лермонтова [188, с. 21].

    42

    Ю. Левин говорит, что при разрушении Мандельштамом «модального узуса» и «здравого смысла» текста, им «преследуется цель передачи особого - лежащего вне доступной осмыслению сферы - модуса существования высшей реальности» [187, с. 64].

    43

    Мне хотелось бы здесь не упустить возможность выразить благодарность проф. С. Зенкину, замечательные доклады которого на семинаре ИВГИ (РГГУ) способствовали прояснению для меня узловых идей Ю. Лотмана в обсуждаемом контексте.

    44

    Семиозис - процесс интерпретации знака, порождение значения (смысла) знака. В частности, это процесс интерпретации знаком (текстом) самого себя. В этом понимании, семиозис - часть текстуальной техники мидраша и, соответственно, техники порождения текста Мандельштама, см. п.1.2.3.

    45

    Ср. мандельштамовское: «Играет пространство спросонок - / Не знавшее люльки дитя».

    46

    Лотман Ю. Культура и взрыв. М., 1992. С. 42-43. По совершенно непонятной причине Лотман нигде не говорит о дискурсе Мандельштама как о замечательном примере актуализации «семантики взрыва». А ведь этот пример явно напрашивается. Я могу объяснить эту странность лишь тем, что Ю. Лотман, диктуя эту свою (последнюю?) работу, как бы отложил мандельштамовские рассмотрения «на потом», - и не успел, к великому сожалению.

    47

    Например, употребление определения «спонтанный» для передачи «взрывной» ситуации.

    48

    Прежде всего, в его мета-дискурсе о своей речи, о своем тексте, о собственной поэзии и т. д. Или - что то же самое для него - о речи Данта (в РД).

    49

    Д. Злотинский писал в письме И. Эренбургу о встречах с Мандельштамом осенью 1938 г. на Владивостокской «пересылке»: «И он - в водосточной канаве - читал нам (по памяти, конечно) свои стихи, написанные в последние годы и, видимо, никогда не издававшиеся. Помню - об одном стихотворении, особенно понравившемся нам, он сказал: “Стихи периода воронежской ссылки. Это - ПРОРЫВ... Куда-то ПРОРЫВ...”» [9, с. 428]. Здесь «просвечивает» слово порыв, фонетически неточно идентифицированное Злотинским. Скорее всего, Мандельштам пытался объяснить солагерникам (как за 3 года до этого С. Рудакову в Воронеже) основной принцип своей семантики (установку на «взрыв») и употреблял при этом важнейший для себя в этом контексте еще со времени работы над РД термин порыв.

    50

    И не только своего, но и такого «чужого» текста, который становится своим, который Мандельштам как бы «осваивает» => «усваивает» =>

    51

    У мандельштамовского «орудия» - разумеется, «мигающий» двойной смысл: (а) артиллерийский, (б) инструментальный

    52

    Ср.: «.современное кино с его метаморфозой ленточного глиста оборачивается злейшей пародией на орудийность поэтической речи, потому что кадры движутся в нем без борьбы и только сменяют друг друга» («Разговор о Данте», гл. 1 [II, с. 214]).

    53

    Ст. «Слово и культура» (1921), [II, с. 169-170].

    54

    А. Ахматова вспоминает в «Листках из дневника»: «... он [Мандельштам] утверждал, что стихи пишутся только как результат сильных потрясений, как радостных, так и трагических» [72, т. 1, с. 21].

    55

    Ст. «Слово и культура», там же, с. 176.

    56

    Ст. «А. Блок. (7 августа 21 г. - 7 августа 22 г.)» в журнале «Россия» №1 (август 1922). Это период самого интенсивного поиска «культурной идентичности» у Мандельштама. Конечно, здесь «катастрофа» - прежде всего, мировая, вселенская, но утверждение о расположенности «душевного строя» поэта к «катастрофе» - это, в не меньшей степени, про самого Мандельштама, чем про Блока.

    57

    Это стих. «Я не знаю, с каких пор.», один из программных текстов 1922 года. «Мешок с тмином», который предполагается «взрывным» образом ликвидировать - совершенно не простой. Он позднее возникает во 2-й главе РД в качестве «туманного звукового мешка», на дно которого Дант «упрятывает» «свою скульптуру». Далее, в 4-й главе РД, Мандельштам говорит о «жажде полета» и «голоде по рассеченному пространству», которое, заметим, в его ЯКМ эквивалентно «разорванному (лексика взрыва!) воздуху» из стих. «Концерт на вокзале» (1921). Тем самым, «мешок с тмином» - это совершенно не тривиальная метафора компактного неевклидова пространства, в котором М пребывает, и из которого он стремится вы-рвать-ся, разрывая его. О «неевклидо- вости» мандельштамовской геометрии см. п. 2.3 1.

    58

    Стих. «Нашедшему подкову» (1923) [I, с. 146].

    59

    Ст. «Буря и натиск» (1923), [II, с. 291]. Это говорится, вроде бы, о поэзии Асеева.

    60

    Н. Мандельштам пишет в своих мемуарах: «.у О.М. было два ряда явлений - у него был как бы положительный ряд и отрицательный. К положительному ряду относятся: гроза, событие, кристаллообразование. Он применял эти понятия к истории, к искусству и даже к становлению человеческого характера. Отрицательный ряд - все виды механического движения: бег часовой стрелки, развитие, прогресс» [9, с. 238]. Ср.: «в основе композии решительно всех песен “Inferno” лежит движение грозы», <Вокруг «Разговора о Данте»> (1933), [72, т. 3, с. 403].

    61

    Ст. «Яхонтов» (1927), [II, с. 308].

    62

    ЕМ, 7-я глава [II, с. 82]. Эти строки показывают «катастрофальность» концептов «книги» и «чтения» у М.

    63

    ЕМ, 8-я глава [II, с. 83]. Город для М - это книга, текст, и разведение мостов - это разрыв синтаксиса в тексте, имплицирующий семантическую «катастрофу».

    64

    Ср. aha-effect в гештальт-психологии. См. об этом ниже в этом параграфе (в разд. Дефиниция и примеры) и подробнее в п. 1.5.6.3 (Б).

    65

    Ст. «Заметки о Шенье» (1922), [II, с. 164].

    66

    «Четвертая проза», гл. 5 (начало 1930). См. ниже (в примечании к пассажу из ПА) о «взрывном» смысле концептов «роста» и «растения» в представлениях Мандельштама. Ср. «ранено... стоном сокола» со строкой из «Восьмистишия» (начало 1934): «И как руда из груди рвется стон».

    67

    Из письма к Н. Мандельштам (весна 1930).

    68

    «Ленинград» (декабрь 1930).

    69

    ПА, гл. «Москва» [II, с. 115]. Концепт «узнавания = вспоминания» связывается в представлениях Мандельштама с концептами «роста» и «растения» и вместе с ними приобретает «взрывной» смысл. См. ниже сноску к слову «растительные» в пассаже из РД.

    70

    <Скрябин и христианство> (1915).

    71

    <Вокруг ПА>. Гл. «Читая Палласа» [II, с. 366-367]. В этих отрывочных записях манифестируется «катастрофальность» отношений Мандельштама с текстом, как бы зашитая в сознании. Книга для него - «разлом биографии». Отношения его с текстом (своим и не своим!) подчеркнуто «интерактивны» - это война/борьба, нападение/оборона, резкое креативное взаимовлияние. «Смысловые частицы» текста «разбегаются по местам», очевидно, после некоего взрыва-толчка-определителя. Термин «определитель» наводит на гипотезу о знакомстве Мандельштама (от ассириолога В. Шилейко?) с ассириологическим понятием «детерминатив». Знаки детерминативов в клинописном тексте выполняли, в частности, функцию дополнительной «дискретизации» сплошного клинописного текста в восприятии читателя.

    72

    <Вокруг ПА>. Гл. «Литературный стиль Дарвина» [II, с. 371].

    73

    Ст. «Ламарк» (1932). «Разломы» относятся, скорее, к «теории катастроф» Кювье, которая, очевидно, упоминалась при обсуждении с биологами ламаркистской и прочих теорий эволюции.

    74

    Здесь М говорит об «орудийной казни», которой Дант «предал» «узурпаторов папского престола» и тем способствовал «разрыву папства». <Вокруг «Разговора о Данте»> (1933) [72, т. 3, с. 400].

    75

    Там же. Заметим, что «взрывчатость гармонии» - очевидный оксюморон, отражающий «дополнительность по Бору» двух примарных установок М (см. выше): (а) «взрывчатость» <—> установка на «взрыв» <—> «дискретность» процесса порождения «смысла» (ср. «зияния», «я мыслю опущенными звеньями») и (б) «гармония» <—> установка на семантическую «когерентность» <—> «континуальность» процесса сохранения «смысла» <—> «геометричность» метафорики (см. п. 1.5.6.1).

    76

    Там же, с. 406.

    77

    Там же, с. 407.

    78

    «Разговор о Данте», гл.1 [II, с. 214].

    79

    Там же, гл.1 [II, с. 216].

    80

    Там же. Это сказано как бы про итальянский язык.

    81

    Там же, гл. 2 [II, с. 219]. Здесь слово ВЫ-ПРЫГ-ИВАЮЩИХ через немецкую, французскую и итальянскую семантическую связь springen (sprengen), sauter, saltare = 'прыгать, взрываться’ суггестирует ситуацию «взрыва», в которой глагол «взрывает» гладкое развитие семантического процесса. Здесь же слова ВЫПАД и ФЕХТОВАЛЬНАЯ отсылают к «фехтовальщику» Ламарку с его «разломами» и т. д.

    82

    Там же, гл. 2 [II, с. 223].

    83

    Здесь Мандельштам говорит о «взрывной» (точнее: «бифуркационной»!) эволюции образа в своем тексте. В подтексте здесь явно известная Мандельштаму «артиллерийская» метафорика А. Бергсона, описывающая эволюцию жизни вообще (но ведь для Мандельштама текст и есть жизнь!): «Эволюционное движение было бы чем-то простым, и мы легко могли бы определить его направление, если бы жизнь описывала одну-единственную траекторию, подобно ядру, пущенному из пушки. Но мы имеем дело с гранатой, внезапно разорвавшейся на части; части эти, сами представлявшие собой нечто вроде гранат, разорвались на новые части, которые вновь должны были раскалываться, и так далее.» [81, с. 119]. Отметим, что в статье «О природе слова» Мандельштам с презрением говорит о «дурной бесконечности [гладкой = “невзрывной”] эволюционной теории» и о ее «вульгарном прихвостне - теории прогресса» [II, с. 173].

    84

    РД, гл. 2, 4 [II, с. 218, 229] .

    85

    Там же, гл. 2 [II, с. 214].

    86

    Там же, гл. 2 [II, с. 220].

    87

    Там же, гл. 4 [II, с. 229].

    88

    Там же, гл.2 [II, с. 221].

    89

    Там же, гл.2 [II, с. 223].

    90

    91

    Там же, гл.6 [II, с. 239].

    92

    «Восьмистишие» № 11 [I, с. 204]. Смысл: «взрываю постоянство и причинность».

    93

    «Разговор о Данте», гл. 6 [II, с. 236]. Ср. у А. Бергмана в его «артиллерийском» дискурсе об эволюции жизни (бытия): «.взрывчатая сила, которую жизнь несет в себе и которая порождается неустойчивым равновесием тенденций» [81, с. 119].

    94

    Там же, гл. 8 [II, с. 244]. Это как бы о «звуковом колорите» одной из песен Данта.

    95

    Заметим, что эта физическая метафора 1933 г. хорошо коррелирует с психо-физиологической метафорой 1913 г. (надпись М на издании «Камня»): «Анне Ахматовой - вспышки сознания [= «ослепительные взрывы» сознания - Л.Г.] в беспамятстве дней». Мы видим, что М и в 10-е, и в 30-е годы применяет метафорику взрыва для комментирования смыслов своего текста.

    96

    Здесь слово РАСТИТЕЛЬНЫЕ совершенно не случайно соседствует с ПОРЫВОМ. Дело в том, что в ЯКМ Мандельштама концепт «растения» - это часть расширенного концептуального пространства взрыва/катастрофы. Ср. в ПА: «Растение - это.посланник живой грозы, перманентно бушующей в мироздании, - в одинаковой степени сродни и камню и молнии. Растение в мире - это событие, происшествие, стрела, а не скучное бородатое развитие!» [II, с. 114]. В набросках к ПА Мандельштам описывает процесс созревания как процесс подготовки «взрыва» (= грозы): «.в основе композии решительно всех песен “Inferno” лежит движение грозы, созревающей как метеорологическое явление, и все вопросы и ответы вращаются, по существу, вокруг единственного: стеречь, быть или не быть грозе» [72, т. 3, с. 403]. Ранее, в «Грифельной Оде» (1923): «Плод нарывал. Зрел виноград». Позднее, в «10 января 1934»: «И созревающий и тянущийся весь, - / Доколе не сорвусь, разыгрываю в лицах.». А. Бергсон, концептуальному влиянию которого, как выше было сказано, подвергся Мандельштам, также метафоризировал эмбриональный процесс как «взрывной»: «.акт организации имеет скорее характер взрыва: на старте ему нужно как можно меньше места, минимум материи, словно организующие силы нехотя вступают в пространство. Сперматозоид, приводящий в движение процесс эволюции эмбриональной жизни, - одна из мельчайших клеток организации, к тому же незначительная его часть является реально действующей» [81, с. 115].

    97

    Там же, гл. 9 [II, с. 246-247].

    98

    Там же, гл. 10 [II, с. 249].

    99

    Там же, гл. 7 [II, с. 241].

    100

    Там же, гл. 11 [II, с. 253-254].

    101

    квартире) - это «просто спокойный седок страшной силы второго смысла». Добавим: страшной взрывной силы второго смысла, потому что второй смысл этого слова - это аллюзия на Степана Халтурина, организовавшего в 1880 г. мощный и смертоносный взрыв в Зимнем дворце. Мандельштам в момент создания «Квартиры» готовит собственный теракт «против тирана» («Эпиграмма»), который «взорвет», кроме прочего, процесс его собственной экзистенции, и образ Халтурина для него в этот период вполне актуален. См. про образ Халтурина у М чуть подробнее в главе 3, п. 3.5.

    102

    Здесь текст «Мастерицы» (начало 1934) очень точно передает константное состояние «пред-взрыва», ожидания «катастрофы». Приблизительно в это же время М. Бахтин, развивая свою теорию «хронотопа», пишет, что «хронотоп порога» проникнут «высокой эмоционально-ценностной интенсивностью», «он может сочетаться и с мотивом встречи [«держательница встреч»! - Л.Г], но наиболее существенное его восполнение - это хронотоп кризиса и жизненного перелома».

    103

    «Г. Санников. Восток» [72, т. 3, с. 274-275]. М в этом пассаже говорит о том, что простая «фактическая» информация должна в поэтическом тексте перерабатываться в процессе «взрыва», приводящего к резкому увеличению информации.

    104

    Дело не только в «аккордах». Музыка Скрябина в целом, по-видимому, передавала своим слушателям «психофизиологическое» сообщение о некоем надвигающемся «взрыве», «катастрофе» и т. п. Говоря о Скрябине, М пользуется лексикой «взрыва/катастрофы»: «разрыв», «сирена» и т. п. Ср. высказывание современного культуролога А. Пензенского: «у Скрябина музыка разрушения».

    105

    Ср. обращение к скрипачке: «Играй же на разрыв аорты.» в стих. «За Паганини длиннопалым.» (1935). Здесь, конечно, отсылка к известной «взрывной», «рвущей струны» манере игры Паганини. Ср. также применение к описанию звучания/поведения флейты «взрывного» набора согласных В(Б) ЗР и «взрывной» основы ров/рыв: «Неизваянная, без отчета,/Зрела, маялась, шла через рвы» («Флейты греческой тэта и йота»). Напомним, что в «Грифельной Оде» (1923), Мандельштам описывал процесс созревания как процесс подготовки «взрыва»: «Плод нарывал. Зрел виноград».

    106

    Мандельштам не любил театр, но «взрывные сцены» привлекали его у Михоэлса, и, напротив, их (в его понимании) отсутствие, видимо, резко отталкивало его в драматургии Чехова.

    107

    Ст. <Скрябин и христианство [72, т. 1, с. 204].

    108

    ПА, гл. «Вокруг натуралистов» [II, с. 122].

    109

    Ст. <К очерку «Михоэльс»> (1926) [II, с. 374]. Взрыв о-формления, очевидно, приводит к формо-образованию, к созданию новой ин-формации. Конечно, здесь определение «иудаистический» (а не, скажем, «еврейский») совершенно не случайно, см. монографию «Текст и мир.» и здесь п. 1.2.3.

    110

    Наброски к очерку «Французы» (1931) [II, с. 361]. Это пример стремления Мандельштама нащупать «взрывчатый» язык движений и описать его, на этот раз, в контексте живописи импрессионизма.

    111

    Ст. «Французы» (1931) [II, с. 119]. Это говорится о желтом цвете у Ван-Гога.

    112

    Там же. Это, по-видимому, о лиловом цвете у Писсарро.

    113

    Стих. «Импрессионизм» (май 1932). Лексика суггестирует ситуацию типа последствий взрыва или попытки самоубийства и т. п.

    114

    Ведущего в этот момент «шизофренический» диалог с самим собой. Ср. пассаж о Виллоне и о себе из ранней статьи «Франсуа Виллон» (1910): «Лирический поэт, по природе своей, - двуполое существо, способное к бесчисленным расщеплениям во имя внутреннего диалога... этот “лирический гермафродитизм”...» [II, с. 138].

    115

    Это пространство на когнитивистском диалекте называют «структурой знания»: «фреймом», «гештальтом», «сценарием» и т. п. А. Баранов пишет в предисловии к [190]: «Знания, реализующиеся во фреймах и сценариях, представляют собой обобщенный опыт взаимодействия человека с окружающим миром - как с миром объектов, так и с социумом».

    116

    Мандельштам говорит об этом «взрывном» воздействии текста на реципиента в пассаже из 9-й главы РД: «Изумительна его [Данта] “рефлексология речи” - целая до сих пор не созданная наука о спонтанном психофизиологическом воздействии слова на собеседника, на окружающих и на самого говорящего, а также средства, которыми он передает порыв к говорению, т. е. сигнализирует светом внезапное желание высказаться» [II, с. 247].

    117

    См. подробнее об этом п. 1.5.6.3 (Б).

    118

    Здесь напрашивается (в стиле Мандельштама) музыкальная метафора: семантический «взрыв» = «диссонирующий аккорд» (см. выше о внимании Мандельштама к текстам Скрябина), неожиданно вводящий изначально совершенно чуждую «тему».

    119

    120

    Ср. у Цветаевой в стих. «Тоска по родине! Давно.» (1934): «Всяк дом мне чужд, всяк храм мне пуст, И все - равно, и все - едино. Но если по дороге - куст Встает, особенно - рябина...». Зачем этот «взрыв» понадобился именно в этой точке текста Мандельштаму - это интересный вопрос, выходящий за рамки наших рассмотрений. Заметим лишь, что сквозь образ немецкого офицера-поэта в этом стихотворении (и особенно в «близнечном» стих. «К немецкой речи») явственно проступает образ русского офицера-стихотворца - Н. Гумилева.

    121

    Эта распространенная формула барокко отражена, напр. в названии известной пьесы П. Кальдерона: «Жизнь есть сон».

    122

    Здесь равновероятен галлицизм baroque (из которого, на самом деле, происходит нем. barock) с тем же семантическим спектром.

    123

    Ю. Левин, см. [187, с. 22-23]. Отметим «военно-артиллерийскую» лексику Левина: «массированный удар». Это замечательный пример суггестивного (я бы даже сказал, манипуляционного) воздействия текста Мандельштама (в данном случае, текста РД, пристально изучавшегося Левиным) на исследователя.

    124

    При этом крайне важной для оформления структуры М-текста («формообразования», сказал бы Мандельштам).

    125

    РД, конец гл. IV.

    126

    РД, конец гл. VI.

    127

    Когнитивисты, на языке своего северо-американского племени, наверное, назвали бы этот принцип semantic-mapping-continuity-principle.

    128

    Дж. Лакофф и М. Джонсон, фиксируя подобные явления в английской семантике, пишут: «Если значение формы А влияет на значение формы В, то, чем БЛИЖЕ форма А к форме В, тем СИЛЬНЕЕ будет влияние значения А на значение В» [190, с. 159-160].

    129

    Например, С. Шиндин в статье 1996 г. говорит об идее «активной, динамической нестабильности, характеризующей мандельштамовский мир в целом и проявляющейся в самых разнообразных смысловых сферах» [31, с. 353].

    130

    Ср. более позднее высказывание Ахматовой о Мандельштаме (в материалах П. Лукницкого): «Это был человек с душой БРОДЯГИ в самом высоком смысле этого слова, что и доказала его биография. Его вечно тянул к себе юг, море, новые места» [57, с. 85]. Ср. также (пусть несколько обиженнораздраженное) высказывание Тициана Табидзе о пребывании Мандельштама в Грузии (1921) в заметках 1922 г.: «.этот голодный БРОДЯГА, Агасфер, пользовался случаем и попрошайничал», цит. по [94, с. 91].

    131

    [I, с. 287].

    132

    [I, с. 295].

    133

    [8, с. 17]. Л. Панова по близкому поводу проницательно отмечает, что некоторые стихотворения Мандельштама «построены не по принципу “статической” живописи, а по принципу “движущейся” живописи, которой и является кинематограф в самых лучших своих проявлениях»[142, с. 216].

    134

    Цит. по [64, с. 287].

    135

    В письме С. Рудакова, цит. по [8, с. 130-131].

    136

    Ст. <Михоэльс> (1926) [II, с. 307-308].

    137

    138

    Ср. рассмотрение В. Топоровым пары: «порядок vs. беспорядок» Хаоса. В своей работе о концепте «движения» он рассматривает оксюморон «беспорядок vs. порядок первозданного Хаоса». Если вместо «Хаос» подставить известное выражение Осипа Мандельштама «хаос иудейский», мы получим дискурс выдающегося русского ученого об «оксюморонности» еврейской культурноцивилизационной системы: «В ходе творения Творец преодолел Хаос <...>. Тем не менее, было бы ошибкой вывести из этой полной противоположности исходного и обретенного состояний заключение об абсолютном отвержении хаотической стихии Творцом. <...> И “беспорядок” Хаоса - его порядок, хотя и совсем непохожий на порядок космологически организованной Вселенной, <...> порядок, поскольку в нем <...> потенция движения, “иррационального”, отрицательно ориентированного “анти-движения5..» [77, с. 17]. Ср. здесь геометрическую метафору движения («анти-движения»!) по неориентируемому «листу Мёбиуса».

    139

    По-видимому, скрытая цитата из М. Ср. в РД: «В дантовском понимании учитель моложе ученика, потому что “бегает быстрее”» [II, с. 217].

    140

    См. [2, с. 421].

    141

    [II, с. 361].

    142

    Как и установка на динамику (п. 1.2.2.1).

    143

    В нашем контексте, «будущее» Лотмана - это «будущее» текста в «рекурсивной модели порождения» (см. ниже п. 1.3.1), рассматриваемое из данной точки текста.

    144

    В наших рассмотрениях - это «кривая развития (движения)» текста.

    145

    У Мандельштама этой другой системой чаще всего служит другой «вербальный» язык.

    146

    Лотман Ю. Культура и взрыв. М., 1992. С. 28-29.

    147

    «Разговор о Данте», гл. 2 [II, с. 218].

    148

    [I, с. 207, 535].

    149

    «Квантово-механические» вербализации, аллюзии и метафоры в этом контексте - это, похоже, глубинно-обусловленная необходимость при попытке понять «странный мир» текста и «сознания» Мандельштама. Необычайно интересно, что Мандельштам это понимал. Уже упоминалось, что в черновых набросках к РД он заявил про Данта (и, конечно, про себя): «Дант может быть понят лишь при помощи теории квант» [72, т. 3, с. 402]. Отметим, что Ю. Левин (по- видимому, не зная этого высказывания М) очень близко подошел к «квантовому ДПБ-описанию» в работе 70-х гг., говоря о разрушении «модального узуса» и «здравого смысла» в М-тексте: «Для здравого смысла предмет есть - или его нет, он сомнителен - или достоверен, желателен - или нежелателен и т. д. Эта-то определенность способа существования и разрушается <...> уже на самом поверхностном (непосредственно обращенном к действительности) уровне возникает семантическая открытость, двойственность, дизъюнктивность, причем попытки замкнуть построение, внести определенность, например, выбрав один из членов дизъюнкции, непоправимо разрушают смысл» [187, с. 64-65].

    150

    Ю. Лотман пишет о более общей ситуации «динамического процесса в культуре»: «.состояние взрыва характеризуется моментом отождествления всех противоположностей. Различное предстает как одно и то же. Это делает возможным неожиданные перескоки в совершенно иные, непредсказуемые структуры организации. Невозможное делается возможным. Этот момент переживается как выключенный из времени.» [188, с. 245].

    151

    Отметим важное свойство М-текста: «оксюморонная ситуация» в тексте индуцирует «оксюморонное состояние» у реципиента (читателя, слушателя), независимо от количества предыдущих «рецепций» этого текста. Ю. Лотман анализирует подобное явление на примере театрального зрителя, «который второй раз смотрит пьесу: с одной стороны, он знает, чем она кончится, и непредсказуемого в ее сюжете для него нет. Пьеса для него находится как бы в прошедшем времени, из которого он извлекает знание сюжета. Но одновременно как зритель, глядящий на сцену, он находится в настоящем времени и заново переживает чувство неизвестности, свое якобы “незнание” того, чем пьеса кончится. Эти взаимоисключающие переживания парадоксально сливаются в некое одновременное чувство» [188, с. 196].

    152

    [82, с. 297].

    153

    Например, Г. Зиммель говорит: «В глубине нашей души кроется, очевидно, некий дуализм, который, не позволяя нам воспринимать картину мира как неразрывное единство, постоянно разлагает ее на целый ряд противоположностей» [цит. по 77, с. 78].

    154

    С. Аверинцев писал об этом феномене в 1987 г.: «Мандельштам всегда искал противоречий, так сказать, большой мощности: они были источником энергии для его стихов» [95, с. 235]. Заметим, что здесь Аверинцев использует энергетическую (даже взрывотехническую!) метафорику.

    155

    в п. 1.2.3 в подразделе о просвечивании в тексте Мандельштама мидрашной техники сагги-некор.

    156

    Как обычно (точнее, это станет для него отныне обычным) подставляя себя на место «объекта наблюдения», т. е., проще говоря, пишет о себе.

    157

    [II, с. 138].

    158

    [II, с. 371-372].

    159

    [II, с. 177].

    160

    [9, с. 417].

    161

    Типичная для М «оксюморонная» метатеза противоположных смыслов: «старт» <—> «финиш». М. Гаспаров в своем комментарии называет этот случай «характерной обмолвкой» [34, с. 515]. Заметим, что эта же «обмолвка» повторяется через 10 лет в набросках <Вокруг «Путешествия в Армению»>, гл. «Севан»: «Казалось, он прорвал тесемку старта» [II, с. 353].

    162

    [72, т. 2, с. 448, 558-559]

    163

    Совесть в М-тексте связана с белым цветом («белеет совесть.»), а деготь - архетипически черен.

    164

    Сюда же, видимо, нужно отнести присутствующие у М стихотворные

    «двойчатки», т. е. варианты (например, концовки) с противоположными и дополнительными смыслами. М. Гаспаров, комментируя концовки стихотворения (1914) «Природа - тот же Рим.» и его варианта «Когда держался Рим в союзе с естеством.», отмечает: «Такие “двойчатки” с равноправными противоположными вариантами будут потом встречаться у ОМ все чаще» [34, с. 747].

    165

    Выражение Ю. Лотмана, см. [188, с. 9].

    166

    <Вокруг «Разговора о Данте»> (1933) [72, т. 3, с. 406].

    167

    Ю. Лотман, трансформируя некоторые идеи И. Канта, описывает общую соответствующую ситуацию: «Одним из центральных вопросов окажется вопрос перевода мира содержания системы (ее внутренней реальности) на вне- лежащую, запредельную для языка реальность. Следствием будут два частных вопроса: 1. Необходимость более чем одного (минимально двух) языков для отражения запредельной реальности; 2. Неизбежность того, чтобы пространство реальности не охватывалось ни одним языком в отдельности, а только их совокупностью. Представление о возможности одного идеального языка как оптимального механизма для выражения реальности является иллюзией. Минимальной работающей структурой является наличие двух языков и их неспособность, каждого в отдельности, охватить внешний мир. Сама эта неспособность есть не недостаток, а условие существования, ибо именно она диктует необходимость другого (другой личности, другого языка, другой культуры). Представление об оптимальности модели с одним предельно совершенным языком заменяется образом структуры с минимально двумя, а фактически с открытым списком разных языков, взаимно необходимых друг другу в силу неспособности каждого в отдельности выразить мир» [188, с. 9-10].

    168

    [188, с. 209].

    169

    Ст. «Слово и культура» (1921), [II, с. 171-172].

    170

    Ст. «Заметки о Шенье» (1915) [II, с. 167].

    171

    172

    Ср. внедряемое в еврейской традиции представление о происхождении всего мира из буквы 3 - первой буквы текста Пятикнижия.

    173

    Все это, разумеется, отражает влияние на Мандельштама еврейского «традиционного» дискурса (см. подробнее в п. 1.2.3). «Рабочей моделью» упомянутого «супер-текста» является в рамках еврейской традиции текст Талмуда и текст «Устной Торы», не обязательно полностью фиксированный письменно, но постоянно расширяющийся, модифицирующийся и, в потенциале, «содержащий всё».

    174

    См. об этом несколько подробнее в п. 1.2.3.2 (е).

    175

    Ю. Левин писал в работе «Тридцатые годы» о семантике позднего Мандельштама: «ранний М. ориентирован на предмет (будь то референт или сам текст), в то время как поздний - на процесс» [187, с. 127].

    176

    Подробнее см. в 1.2.3 (в).

    177

    О «единстве» текста Мандельштама говорилось еще в «работе пяти» [82].

    178

    Цит. по [51, т. 3, с. 369].

    179

    [51, т. 1, с. LVIII].

    180

    Дюбуа Ж. и др. Общая риторика. М., 1986. С. 202. Цит. по [189, с. 30].

    181

    Разумеется, это не относится к «забиванию готовых [метафорических] гвоздей», ненавидимому Мандельштамом.

    182

    Стих. «Нашедшему подкову» (1923), [I, с. 146].

    183

    «Разговор о Данте», гл. 11, [II, с. 253].

    184

    «Разговор о Данте», гл. 11, [II, с. 251]. Напомним, что в «РД» М говорит больше о себе, чем о Данте.

    185

    (1909), [I, с. 457].

    186

    187

    «Разговор о Данте», гл. 10, [II, с. 250].

    188

    Там же, гл. 11, [II, с. 254].

    189

    Эту семантическую установку Мандельштама впервые подробно рассмотрел Ю. Левин в работе 1973 г., называя этот феномен «апофатичностью», а поэтику Мандельштама - «негационной» [187, с. 55-64]. Ю. Левин, в частности, говорит: «они [негативные построения - Л.Г], как и рассмотренные ранее приемы, служат средством разрушения модального узуса. Цель такого разрушения - в выходе за рамки здравого смысла в подходе к способу существования предметов, событий, ситуаций» [187, с. 64].

    190

    При этом в процессе генерирования текста частотно используется «НЕоператор», см. п. 1.3.2.5.

    191

    О попытках такого рода «ухода» см. статью Л. Городецкий «Двурушник я.», Вопросы литературы, 2009, №5 (основной текст статьи воспроизводится в п. 3.2).

    192

    Этот параграф был опубликован (с не существенными отличиями) как отдельная работа в Вестнике Пермского университета (ПГУ), 2010, №4. Но отдельные «куски» содержались в монографии «Текст и мир.» (2008).

    193

    Розанов В. Магическая страница у Гоголя // Весы. - 1909. - №8. С. 37.

    194 традиционные корни! - Л.Г], вместо “постижений” у Мандельштама остроумная словесная игра <...> из “широкого” факта приготовляется аббревиатура, стиснутый в малом пространстве отвар специфического. <...> Мандельштам работает в литературе, как на монетном дворе. Он подходит к грудам вещей и дает им в словах “денежный эквивалент”, приводит материальные ценности, громоздкие, занимающие площадь, к удобной монетной аббревиатуре», цит. по [167, с. 155 и далее].

    195

    Т. е. именно «книжники» = «фарисеи» = «талмудисты», для которых сакральный текст - это весь мир, манипуляция миром - это манипуляция текстом, ради которой они мучают друг друга, заставляют (как новозаветного Петра) признавать «сакральность» текста или отрекаться от текста и т. д.

    196

    Т. е. язык еврейского мидраша, приписываемый Мандельштамом большевикам, независимо от их этничности (в частности, Ленину и Троцкому, см. след. цитату из ЧП) - это язык Мандельштама. Этот отрывок, завершающий 8-ю главку ЧП, приводится А. Морозовым в его комментариях к изданию: Мандельштам О. Шум времени. М., 2002. С. 283. Устно Морозов сообщал (по свидетельству С. Василенко), что он успел переписать этот отрывок с одного списка ЧП, находившегося у Н.Я. Мандельштам, после чего этот кусок был кем-то (предположительно, самой Н.Я.) оторван, и даже остались следы отрыва.

    197

    Т. е. тех же фарисеев, толкующих букву Св. Писания.

    198

    Цит. по: Еврейская Энциклопедия. СПб., 1905-1912. Т. Х, кол. 445. Заметим, что там слово versuchen неточно переведено как «исследуют».

    199

    В монографии Городецкий Л. это проявляется в его отношениях с «Текстом».

    200

    При этом самому «надежному» средству. Ср. высказывание Мандельштама о книге: «Из всего материального, из всех физических тел книга - предмет, внушающий человеку наибольшее доверие» [II, с. 121].

    201

    Ср. присутствующее в еврейской мистической традиции (каббале) стремление к тиккун НаЬлам (совершенствованию мира) с помощью языка, т. е. посредством управления аппаратом порождения текста. Вот соответствующее вполне «каббалистическое» высказывание Мандельштама - в Воронеже в разговоре с С. Рудаковым: «Подлинная поэзия перестраивает жизнь, и ее боятся», цит. по [210, с. 68].

    202

    Например, главная акция в ситуации «измены жене» для Мандельштама - это создание текста, обращенного к другой женщине. Н. Мандельштам пишет в своих мемуарах: «.он [Мандельштам] болезненно переживал всякое стихотворение, обращенное к другой женщине, считая их несравненно большей изменой, чем все другое» [159, с. 152]. Губительная ситуация «измены родине», актуализированная в СССР к началу 30-х гг., точно так же связывается у Мандельштама, прежде всего, с чтением (губами) или созданием текстов на «чужих наречиях»: «не искушай чужих наречий, но постарайся их забыть», «получишь уксусную губку ты для изменнических губ», «себя губя. мне хочется уйти из нашей речи» и т. п. Отчасти - это преломление у Мандельштама традиционной русской «цивилизационной» установки на подозрительное отношение к текстам на «чужих наречиях».

    203

    Как и всей диаспоральной «еврейской цивилизации», см. монографию [200], пп. 1.1, 1.5.0 и 1.5.1.

    204

    Известный еврейский философ первой половины 20-го века.

    205

    <Вокруг «Путешествия в Армению»> (1931-32) [II, с. 367].

    206

    При этом литераторы определенного склада как бы «не ориентированы» на метафору. Вот что писал Б. Эйхенбаум в работе 1922/23 г. о поэтике Ахматовой: «Недаром Ахматова избегает метафор - они уводят нас от слова к представлению и тем самым нарушают равновесие, делая стих ненужным. Развитие метафоры неизменно разлагает стих как таковой и приводит его к прозе» [191, с. 109].

    207

    Б. Успенский в статье «Анатомия метафоры у Мандельштама» пишет: «метафора Мандельштама выступает как средство филологического познания мира» (Успенский Б. Поэтика композиции. СПб., 2000. С. 330). Сам Мандельштам пишет в РД, что поэзия не пересказывает и не «отображает» природу, но «разыгрыва[ет] природу при помощи орудийных средств.» [II, с. 214].

    208

    <Вокруг «Разговора о Данте»> (1933) [72, т. 3, с. 406]

    209

    Эта установка имеет древние библейские корни, ср. в Библии: «через пророков говорю Я притчами» (Книга пророка Осии 12, 11). Т. е. Творец говорит «ситуационными подобиями», «ситуационными метафорами»: здесь в библейском тексте используется ивритский глагол адамме = ‘делаю подобным, сравниваю’. Напомним пассаж Мандельштама в «Подкове»: «Воздух дрожит от сравнений... Земля гудит метафорой».

    210

    Ср. одно из самых частотных «структурирующих» выражений «талмудического» дискурса: le-ma ha-davar dome? = «на что эта вещь (ситуация) похожа?»

    211

    Wex M. Born to Kvetch, NY, 2005.

    212

    Яркая (к тому же, важная для наших рассмотрений) иллюстрация - это аппарат иноязычных интерференций в М-тексте.

    213

    См. [200], п. 2.1.3.

    214

    Н. Мандельштам вспоминает: «Он [М] сам говорил, что “подражает” всем, даже Бенедикту Лившицу» [159, с. 198]. В статье «Слово и культура» М пишет: «глубокая радость повторения охватывает его [поэта]», «поэт не боится повторений» [II, с. 170]. Следует отметить, что в этом намеренном «понижении профиля» автора и в «радости повторения» (это буквально иудаисти- ческое выражение: «радость Мишны», ивр. мишна = 'повторение’!) - одна из основных точек сближения М и еврейской текстуальной традиции.

    215

    Ср. высказывание А. Калецкого, воронежского знакомого Мандельштама о нем в письме 1935 г.: «Очень умный, путаный человечек <...>, говорящий о стихах, как о своем хозяйстве», цит. по [210, с. 41]. Не случайно даже С. Рудаков, маленький воронежский Сальери, всерьез встревожен тем, что Мандельштам может присвоить какие-то его, рудаковские, поэтические образы, строки и т. п. (там же, с. 55). Он же описывает в более позднем письме совместное с Мандельштамом чтение Данта, и то, как Мандельштам приватизирует текст Данта: «Главное же - близость его “толкования” его стихам. Это похоже в филологическом смысле на отсебятину, но очень своеобразную, глубочайшую - если понять, присмотреться» (там же, с. 133).

    216

    Цит. по [2, с. 512]. Ронен далее цитирует известную «программную» строфу из стих. «Есть целомудренные чары.» (1909): «Иных богов не надо славить: Они как равные с тобой!/ И, осторожною рукой,/ Позволено их переставить».

    217

    Имеется в виду Аггада - часть Талмуда, в ряде аспектов очень «близкая» к дискурсу Мандельштама.

    218

    Шинан А. Мир аггадической литературы. Иерусалим, 1990. С. 168.

    219

    Который уже в раннем стихотворении сказал: «Я забыл ненужное “я”» («Отчего душа так певуча», 1911).

    220

    В особенности чудовищным, с точки зрения европейски образованных «блюстителей авторских прав», выглядело «свободное» отношение Мандельштама к этим правам в переводческой сфере. В статье «О переводах» (1929) Мандельштам даже подводит нечто вроде идеологической базы под «не совсем корректное» обращение с чужим текстом. Он призывает переводчиков: «Никто нам не мешает бороться [! - Л. Т] с автором самой книги, как это делают с кадрами в кино: автор примечаний вгрызается в текст, становится участником действия <...>. Откуда такая робость, товарищи? Раз мы взяли книгу в работу, то можем повернуть ее так, как нам потребуется». Именно в этой традиционной «еврейской» идеологии свободы манипулирования «чужим» текстом - глубинная причина претензий к Мандельштаму со стороны А.Г. Горнфельда, чьи «авторско-финансовые» права и чувства были жестоко задеты Мандельштамом в ситуации с переводом «Уленшпигеля». Для респектабельного русского (независимо от своего этнического происхождения) интеллигента Горнфельда вся эта традиционная еврейская «интертекстуальность» Мандельштама являлась сплошным безобразием и хулиганством.

    221

    ЕМ, см. [II, с. 86].

    222

    См. подробнее в монографии [200], п. 1.5.2.

    223

    Про это писала Н. Поллак: «The present port’s work is just such a marginal commentary to the work of the past and what is written in the margins preserves what lies in the center» [133, с. 9].

    224

    225

    РД, см. [II, с. 253].

    226

    ивр. = 'обновление, новизна, инновация’.

    227

    См. напр. [160]. См. также в монографии [200] (п. 6.5.10) высказывания о тексте Мандельштама критика Н. Берковского и др. О соответствующем частотном феномене в традиционных еврейских текстах см. там же в п. 1.5.3.

    228

    См. Лотман Ю. Текст как динамическая система // Структура текста-81: тезисы симпозиума. Москва, 1981.

    229

    Часто межъязыковыми, см. п. 2.5.6.

    230

    Т. е. структура текста - Данте и своего собственного.

    231

    Т. е. «линейного» процесса нанизывания деталей.

    232

    Аггада - часть Мидраша и, вообще, еврейского «традиционного» текста, во многих отношениях, как уже указывалось, наиболее «близкая» дискурсу Мандельштама.

    233

    Шинан А. Мир аггадической литературы. Иерусалим, 1990. С. 172.

    234

    Этот феномен впервые изучался Ю. Левиным в работах 70-х гг. См. например, [71, с. 412-413].

    235

    Полностью совпадающий с одной из установок «традиционного» еврейского дискурса, см. [200], п. 1.5.5.

    236

    «Куда мне деться в этом январе» (Воронеж, 1937). Ср. еще в очерке «Яхонтов» (1927): «... живой читатель, равноправный с автором, спорящий с ним, несогласный, борющийся».

    237

    ПА [II, с. 121]. Этот смысл отметила в своей монографии Н. Поллак: «The comparison of the reader to the painter suggests the reader’s active role in determining what is read. This reader is another hypostasis of the poet who proceeds by quotation; his relation to the poet is like the poet’s relation to the voices of the past» [133, с. 5].

    238

    В полном соответствии с системой установок «еврейской цивилизации», см. [200], п. 1.5.5.

    239

    В. Топоров рассматривает эту ситуацию для случая Мандельштама в работе «О “психофизиологическом” компоненте поэзии Мандельштама» [98, с. 428-445].

    240

    «Четвертая проза», гл. 6.

    241

    ПА, гл. «Москва» [II, с. 114].

    242

    Ср. также высказывание р. Штайнзальца, крупнейшего современного знатока Талмуда: «... во всех талмудических дебатах главную роль играет вопрошающее сомнение. В определенном смысле, весь Талмуд построен как вопросы и ответы, и даже там, где вопрос не поставлен прямо, он составляет скрытый фон любого утверждения... Не случайно Талмуд содержит так много вопросительных слов... Талмуд различает тончайшие оттенки вопросов. Любой вопрос разрешен и желателен, и чем больше вопросов, тем лучше. Сомневаться не только разрешается, но считается необходимым. На этом построен сам Талмуд, на этом же построено и его изучение. . Талмуд, возможно, единственная священная книга во всей мировой культуре, которая разрешает и даже призывает сомневаться в любом своем утверждении» [185, с. 12-13]. Ср. также высказывание Мандельштама про идиш-дискурс: «. потом я наслушался этой [идиш] певучей, всегда удивленной и разочарованной, вопросительной речи с резкими ударениями на полутонах» (ШВ, глава «Хаос иудейский»). Нельзя не вспомнить здесь и диалог «двух евреев» в конце мандельштамов- ской «Четвертой прозы», один из которых «все спрашивает и спрашивает», а другой «все крутит и крутит».

    243

    aha-effect в гештальт-психологии!

    244

    М. Бубер «Хасидские рассказы» [69, с. 103].

    245

    См. [78, с. 16].

    246

    Цит. по [210, с. 142].

    247

    Письмо П. Калецкого от 17.01.35 цит. по [196, с. 72]. Интересно, что Калецкий употребляет для неодобрительной характеристики рассматриваемой особенности дискурса Мандельштама то же слово «афоризм афоризация», что и Рудаков, и это совершенно не случайно.

    248

    [9, с. 192].

    249

    Wex M. Born to Kvetch. N.Y., 2006. С. 82.

    250

    Часто из «межъязыковой» игры слов (напр. иврит <—> идиш). См. об этом, напр.: Davidson I. The History of Purim Parody // The Purim Anthology / Ed. By P. Goodman . Philadelphia, 1973. С. 330-355.

    251

    И, главное, консонантный состав.

    252

    [137, с. 9].

    253

    Про текст Данте и, как обычно, про свой собственный текст.

    254

    [II, с. 250, 254].

    255

    Этот пример приводится в [142, с. 444] Л. Пановой, которая считает, что «десинтаксизация» здесь служит для «синхронизации Петра Великого, его преемников и нас, 'живущих сейчас’».

    256

    Л. Панова отмечает у Мандельштама «безразличие к тому, каким временем обозначить действие». Она называет его «аграмматическим поэтом» [142, с. 475-476]. Эта характеристика (совершенно не случайно) отсылает к смешному, на первый взгляд, высказыванию И. Бабеля, в большей степени, чем Мандельштам, подвергшегося в юности воздействию традиционного еврейского дискурса: «В Одессе я освобождаюсь от уз грамматики. Мне хочется подойти к киоску и произнести: “Налейте мне стакан вода”» (мемуары С. Липкина).

    257

    [82, с. 296].

    258

    См. к этому монографию [200], п. 1.5.8.

    259

    260

    Genette G. Figures III. Paris, 1972.

    261

    См. [71, с. 412-413].

    262

    См. еще к этому п. 1.6.2.

    263

    мидраш = ивр. 'изучение, исследование’

    264

    Т. е. из канонической Письменной Торы (= «Писаной Торбы» из известной русской пословицы).

    265

    Т. е. процесс исследования = процесс мидраша.

    266

    «Выдергивая» с помощью техники СИ-операторов: см. ниже п. (в).

    267

    Т. е. с их помощью генерирует дальнейший отрезок текста. Выражаясь метафорикой Мандельштама, «лепет из опыта пьет». Генерирование текста с помощью техник мидраша и есть экзистенциально главная «иудейская забота», от которой Мандельштам на словах дистанцировался («Меня не касается трепет...»).

    Приведем еще неодобрительное описание С. Рудаковым в письме (1935) рекурсивной «мидрашной» техники генерирования текста у Мандельштама: «Он и стихи и все делает “строчками”, а они лепятся друг к другу, это не архитектоника», цит. по [210, с. 91].

    268

    Письмо С. Рудакова цит. по [210, с. 61].

    269

    И тем самым, хотя и не совпадают, но сильно связаны неким «общим смыслом» => ситуация типа «квази-гезера-шава».

    270

    Трактат Берахот, лист 5-б.

    271

    Несколько точнее: принцип «непрерывности семантического отображения (НСО-принцип). Он был сформулирован выше, в конце п. 1.2.1.2.

    272

    Заметим для «подкрепления» этих рассмотрений, что идентичная связь безбожный <—> бесстыдный встречается в ПА, гл. «Москва»: «капустные бомбы, нагроможденные в безбожном изобилии», «я восхищался безбожным горением маков. Яркие до хирургической боли, какие-то лже-котильонные знаки, большие, слишком большие... на противных волосатых стеблях».

    273

    Очевидно, что здесь РУДА = «кровь», как в зап.-русском (В. Даль), украинском и т. д.

    274

    275

    Об этом упоминает, например, Д. Волкогонов в книге «Триумф и трагедия. Политический портрет И.В. Сталина», М., 1989. Кн. I, ч. 2. С. 75.

    276

    Цит. по [210, с. 105].

    277

    Письмо С. Рудакова цит. по [210, с. 61].

    278

    СИ-оператор или СИ-функция («суггестивно-импликативная» функция) от словоформы X - это лексема/словоформа СИ(Х), определенным образом суггестируемая и имплицируемая аргументом X. Частотным в текстах Мандельштама является генерирование СИ(Х) через использование «образа» (отражения) X в некотором промежуточном языке. Подробнее о СИ-операторах у Мандельштама см. в пп. 1.3.2.1 и 1.4.1.

    279

    Это, на самом деле, проявление общей ориентации еврейской «культурноцивилизационной» системы на «ситуативную оксюморонность». См. об этом подробнее в монографии [200], гл. 1. Ср. высказывание современного раввинского авторитета: «Талмуд - это сплошной парадокс... все в нем основано на свободной игре ассоциаций, на сопряжении далеких понятий, которое напоминает современный литературный жанр “потока сознания”» [185, с. 8].

    280

    «Не-прекрасность» этого года подкрепляется общей негативностью образа «черемухи» у М, см. п. 2.7.

    281

    В главе «Сухум» из <Вокруг «Путешествия в Армению», записные книжки 1931-1932 гг.>.

    282

    При полном отсутствии упоминания о еврейской философской традиции, и вообще, о евреях.

    283

    Посещением которых (как и вообще каких бы то ни было лекций) Мандельштам во время своего пребывания в Париже не злоупотреблял. Не исключено, что он вообще не видел Бергсона «вживую».

    284

    Не этот ли пассаж про роль «крови» побуждает некоторых авторов объяснять обсуждаемый «случай Мандельштама» каким-то специфическим «типом ментальности», присущим Мандельштаму (но почему-то не присущим Пастернаку)? Мне все же представляется, что, дабы не «упасть», по выражению Мандельштама, в «метафизику» 19 века, лучше сосредоточиться на «физике» его текста, на лингвистических «когнитивных» рассмотрениях и т. п.

    285

    [II, с. 20]. Ср. явно похожий, но «позитивный» по отношению к отцу, пассаж А. Нимцовича, знаменитого гроссмейстера и теоретика шахмат: «... Все усилия моих воспитателей, а главным образом отца, были направлены именно к тому, чтобы развить во мне комбинационный дар и любовь к тому миру схоластических умозаключений и витиеватых хитросплетений, который так хорошо известен каждому, кто когда-либо занимался изучением Талмуда».

    286

    См. подробнее монографию [200], п. 2.6.

    287

    Текста, к которому в полной мере относится приведенный в п. 1.2.3.2 (к) пассаж «пяти авторов».

    288

    Тешува = ивр. ‘возвращение, ответ’ - термин «еврейской цивилизации», означающий возвращение к еврейству «блудного сына» (или дочери), связанное с раскаянием и отказом от предшествовавшей неправильной жизни.

    289

    См. подробнее об этом монографию [200], п. 2.6.

    290

    Топоров В. Анаграммирование чужеязычного слова [213, с. 232].

    291

    В п. 1.1 уже говорилось, что, видимо, первым начал упорядоченно рассматривать феномен МИ (в частности, у Мандельштама) В. Топоров в работе об анаграммах (1987). Он пишет: «В русской поэзии анаграммирование чужеязычного слова или, скорее, соотнесение некоторых звуковых элементов переводящего слова с аналогичным комплексом в переводимом слове берет начало, видимо, в случаях каламбурного характера.» [213, с. 229].

    292

    293

    Подробнее о манипулятивности М-текста см. п. 1.6.

    294

    В русском дискурсе эти «игры» воспринимаются как желание «выпендриться», что вызывает, вообще говоря, негативную реакцию, см. примеры таковой реакции на дискурс М в п. 1.2.3.2 (и). Отсюда «цивилизационнопринятые» русские извинения типа: «простите мне невольный каламбур», «простите за тавтологию», «простите за однокоренные слова» и т. п.

    295

    Б. Успенский пишет об этом феномене: «Если в обычном случае смысл порождает текст, то здесь, напротив, текст порождает смысл» [102, с. 299].

    296

    Все они приводятся в Приложении.

    297

    Характерная, вообще говоря, для еврейской культурно-цивилизационной системы, фокусом управляющих матриц которой Мандельштам является, см. об этом монографию [200], а в этой работе - п. 1.2.3.

    298

    Ст. «Слово и культура» [II, с. 171-172].

    299

    Точнее, в парадигму «межъязыковой интерференции», в рамках которой связи с «германским» дискурсом у М наиболее массовидны.

    300

    Ср. идиш-поговорку в конце п. 1.2.3.2 (д).

    301

    «О “психофизиологическом” компоненте поэзии Мандельштама» [98, с. 434].

    302

    См. об этом еще в след. параграфе.

    303

    В. Анфимов, главный врач психиатрической лечебницы «Сабурова дача» под Харьковом, изучавший психику Хлебникова (в конце 1919 г.), вспоминал позднее: «Для меня не было сомнений, что в В. Хлебникове развертываются нарушения нормы так называемого шизофренического круга, в виде расщепления - дисгармонии нервно-психических процессов. За это говорило <...> альтернативность мышления - возможность сочетания двух противоположных понятий.», цит. по [193, с. 219].

    304

    «Франсуа Виллон» (1910).

    305

    [9, с. 64].

    306

    [59, с. 112-113].

    307

    Ср. высказывание Б. Эйхенбаума в работе конца 1922 г.: «.символисты выделяют именно метафору, “отмечая ее из всех изобразительных средств языка” (А. Белый) - как способ сближения далеких смысловых рядов» [191, с. 30].

    308

    [59, с. 199].

    309

    Из записных книжек [194, с. 269].

    310

    [99, с. 40-41].

    311

    Напомним, что в п. 1.2.3.3 (Семантическая техника мидраша) рассматривается реализация этого механизма в традиционном еврейском дискурсе.

    312

    рекурсивной техники генерирования текста у Мандельштама: «Он и стихи и все делает “строчками”, а они лепятся друг к другу, это не архитектоника», цит. по [210, с. 91]. Более благожелательно об этом же механизме линейного ассоциативного генерирования текста говорил В. Шкловский в статье «Путь к сетке» (1933): «Стихи писал Осип Эмильевич Мандельштам строками. <...> Он был прекрасным ПОЭТОМ СТРОКИ. Он держался ПОЛУУСЛЫШАННЫМИ звучными названиями, соединяя их. Стихи рассыпались, собирались вновь» (Литерат. Критик. - №5. - 1933. С. 113).

    313

    Точнее, близкую к технике «еврейского традиционного дискурса», см. п. 1.2.3.

    314

    Письмо С. Рудакова цит. по [210, С. 61]. Н.Я. Мандельштам вспоминает: «Если стихотворение не отстает, говорил О.М., значит <...> осталась плодоносная почка, от которой тянется новый росток; иначе говоря, работа не завершена» [9, с. 65].

    315

    Главы «Москва» и «Сухум» [II, с. 355-359].

    316

    :Дождик ласковый, мелкий и тонкий.» (1911) [72, т. 1, с. 66]

    317

    О. Лекманов попытался объяснить этих попугаев присутствием одного попугая у шута на картине Веронезе - на мой взгляд, это неубедительно. Веронезе, конечно, имеет некоторое отношение к Тинторетто - вроде, одно время даже дружил с ним, но попугай у Веронезе одинок, меланхоличен и кричать совсем не собирается: в общем, совсем не тот попугай.

    318

    ДОМОВ-ина, ДОМОВ-ище, ДОМОВ-ье = ‘гроб’ (В. Даль).

    319

    Заметим, что рассматриваемые строки (и вообще, текст этого стихотворения) суггестируют атмосферу, образы и, видимо, какую-то лексику мандель- штамовского детства/отрочества: детская музыкальная тема - музыкальные «ключевые знаки» (armature), «страусовы перья» => композиторы Штраусы, те же «страусовы перья» на шляпах дам (Блок: «и шляпа с трау-рными перьями»), «вертепы», «кащей» из русских сказок, «кордованская кожа» (из кабинета отца?), глаголы «пучатся», «дивлюсь», «играют», «разыграться», «пущусь [вар.: «наймусь»] на побегушки» (на «побегушки» нанимаются мальчики) и т. п.

    320

    Вырабатывается, в случае Мандельштама, неким «коллективным» симео- зисом = мидрашом, см. п. 1.1. - Л.Г

    321

    Заметим, что, с еврейской традиционной точки зрения, здесь никакого парадокса нет - это просто естественное устройство мира, см. п. 1.2.3. Заметим, что взгляд Ю. Лотмана на ТЕКСТ самым удивительным образом совпадает с традиционным еврейским! - Л.Г

    322

    [209, с. 104-105].

    323

    Подробно об аппарате иноязычных интерференций см. в п. 1.4.

    324

    «Отрезок текста» здесь - это словоформа или лексема или словосочетание и даже некоторый связный «кусок» текста.

    325

    Стих. «Флейты греческой.» (1937).

    326

    Этот отрывок из набросков <Вокруг «Путешествия в Армению»> уже рассматривался в 1.3.1 - пример (в).

    327

    Стих. «Довольно кукситься.» (1931). Подробнее см. в Приложении.

    328

    Стих. «К немецкой речи» (1932): варианты.

    329

    Также из <Вокруг «Путешествия в Армению»>, приводился в 1.3.1 - пример (б).

    330

    Этот частный случай (без рассмотрения механизмов типа СИ-оператора) и ряд соответствующих примеров рассмотрел Ю. Левин в замечательной работе 1973 г. «О соотношении между семантикой поэтического текста и внетекстовой реальностью» [187, с. 51-75].

    331

    <Вокруг ПА>. Гл. «Французы» [II, с. 362].

    332

    333

    Установку М-текста на «разрушение модального узуса», на «выход за рамки здравого смысла» и т. п. впервые рассмотрел Ю. Левин в указанной работе «О соотношении.» [187, с. 64-66].

    334

    См. [187, с. 64-65].

    335

    Технику «переназывания объекта» и этот пример впервые рассмотрел Ю. Левин в работе 1970 г., см. [187, с. 24].

    336

    В статье 1929 г., см. [167].

    337

    Этот пример рассматривается Ю. Левиным в [187, с. 81].

    338

    [187, с. 94-95].

    339

    Там же, с. 24.

    340

    Там же, с. 43.

    341

    См. п. 2.4.1 о мифологичности М-ЯКМ.

    342

    Как и еврейского традиционного текста: например, типа мидраш, см.

    п. 1.2.3.

    343

    фр. bricolage произв. от глаг. bricoler = ‘заниматься какими-то поделками, браться за любую случайную работу, мастерить что-то без четкой цели; действовать окольными путями; играть рикошетом от борта в биллиарде и т. п'

    344

    [197, с. 218-219].

    345

    ЧП, глава 5.

    346

    Определение. В лексической функции Magn (X) аргумент X - это ситуация, действие и т. п., «значение» функции - это лексема, фразеологизм и т. п., описывающие «усиление, акцентуацию» этой ситуации, действия и т. п. Например, если X = ‘разбить, сломать’ то Magn (X) = ‘разбить вдребезги’ если X = ‘зависть’ то Magn (X) = ‘черная зависть’ и т. д. А. Мельчук еще называет этот объект (который он же в свое время и придумал): «стандартный, клишированный интенсификатор», см. [153, с. 59].

    347

    Вот примеры усилит. смысла слов grob/groblich: es ist grob kalt ‘ужасно холодно’; sich groblich irren ‘жестоко (грубо!) ошибаться’.

    348

    См. Приложение.

    349

    Это явление ранее рассматривалось нами в работе [97] и в монографии [200]. Напомним, что «германизмы» в текстах М (т. е. результаты работы иноязычного монитора) собраны в Приложении.

    350

    351

    Отдельные манифестации этого явления фиксируются у Пастернака и у некоторых других поэтов. Например, В. Хазан, исследователь творчества Довида Кнута, описывает (анализируя кнутовское стихотворение «Молчу в тишине») феномен, который в нашей терминологии можно было бы назвать «фонетическим французским монитором» у Кнута: «...оба потока “фонических ассоциаций” - русских и французских - встречаются, переплетаются, образуя причудливые билингвистические узоры. Создается впечатление, что Кнут пишет текст как бы одновременно на двух языках <...> текстовые элементы структурируются как бы из двух языков, один из которых является, условно говоря, “основным”, “актуальным”, полностью подчиняющим себе план выражения (на нем пишется стихотворение), а другой - “подтекстным”, существующим только как потенциальный план содержания и институциро- ванным в виде виртуальной реальности. В целом, этот способ письма живо напоминает перекодировку “своего” и “чужого” слова в потоке того, что принято называть бахтинским термином “двуликой” речи (заметим, что мы говорим о просодической стороне текста, и, стало быть, упомянутые перекодировки касаются, прежде всего, его фонетического строя)» [148, с. 26]. Но примеры русско-французских «фонетических филиаций», приводимые Хазаном, крайне скудны и, на наш взгляд, недостаточно обоснованы даже для одного рассмотренного стихотворения. Поэтому идея о присутствии «французского монитора» у Кнута остается пока интересной гипотезой. Заметим, что в феномене «германского монитора» у Мандельштама принципиально важна именно массовость его проявлений, временами кажущаяся даже демонстративной.

    352

    <Вокруг ПА>. Гл. «Читая Палласа» [II, с. 366].

    353

    На самом деле, весь материал параграфа 1.4.4 описывается в терминах системы СИ-операторов (п. 1.4.2) и, тем самым, как бы «избыточен». Но мне представляется интересным непосредственно увидеть «наглядную картинку» процесса межъязыковой семантической интерференции.

    354

    См. [I, с. 130].

    355

    См. [I, с. 135].

    356

    «Разговор о Данте», гл. II.

    357

    Вариант к стих. «Нет, не мигрень...» [I, с. 394].

    358

    Работающая, разумеется, в обоих направлениях: как от исходной немецкой словоформы, так и от исходной русской словоформы.

    359

    Стих. “Голубые глаза и горячая лобная кость.» (1934) [I, с. 207].

    360

    [II, с. 209].

    361

    [29, с. 244].

    362

    См. подробнее в п. 1.5.6.3 (Б).

    363

    Интересно, что приблизительно то же (использование грамматически изолированных элементов, «тенденция к диалогичности», «направленность на контакт с собеседником») говорит Л. Найдич, анализируя стиль Пауля Целана, немецко-еврейского поэта, переводившего М на немецкий и во многом себя с М отождествлявшего [6, с. 197].

    364

    [I, с. 348]. Это шуточное стих. 20-х гг. По свидетельству мемуаристов, М читал его вслух, демонстрируя «немецкий акцент».

    365

    Все они приводятся в Приложении.

    366

    См. [92, с. 56].

    367

    Например, баварского, см. [96, с. 100].

    368

    См. подробнее п. 3.4, а также Приложение: входы с пометой Fr.

    369

    «Тропический разум» - выражение Стефана Яворского, цитируемое Б. Успенским в его «классической» работе по метафорике Мандельштама [102, с. 299].

    370

    371

    В этом смысле, метафорика М глубоко «мифологична». См. п. 2.4.1. Б. Успенский пишет в статье «Анатомия метафоры у Мандельштама»: «...возникает новое семантическое пространство, нечто подобное имеет место в мифологическом тексте, где нарушаются привычные, нейтральные семантические связи <...> метафора Мандельштама выступает как средство филологического познания мира» [102, с. 292, 330].

    372

    Б. Успенский пишет об этом же: «Одна из особенностей поэзии Мандельштама состоит именно в том, что метафора здесь выступает не только как поэтический образ, но интимно связана с самим содержанием стихотворения». Далее в этой же работе Б. Успенского: «.метафорическая образность для Мандельштама - это способ мышления, а не способ выражения некоторого содержания» [102, с. 293, 299]. Мне все же представляется, что мандельшта- мовская метафора per se - это еще и носитель релевантного смысла. Сравним это с «геометрическими» моделями («картинками» = метафорами) в математике и в физике. Они часто позволяют понять/увидеть нечто, с первого взгляда неочевидное: разве можно эти «картинки» считать лишенными содержания и всего лишь «способом мышления» соответствующего математика?

    373

    РД, гл. 3 [II, с. 225].

    374

    Там же, гл. 11 [II, с. 252].

    375

    «К каузальной причинности он [Дант] брезглив». Там же, гл. 11 [II, с. 251].

    376

    Там же, гл. 3 [II, с. 226].

    377

    В последней главе РД Мандельштам говорит об определениях метафоры: «На прямой вопрос, что такое дантовская метафора, я бы ответил - не знаю, потому что определить метафору можно только метафорически, - и это научно обосновываемо» [II, с. 251-252].

    378

    [190, с. 27].

    379

    [190, с. 61].

    380

    Формирующейся как результат, например, межъязыковой омофонии, па- ронимии, эквиконсонантизма и т. д.

    381

    О. Ронен писал в статье 80-х гг.: «Доминирующим тропом образного языка акмеистов стал некий гибрид метафоры и метонимии, позволяющий создавать сложные системы интеллектуальных аналогий, сопрягающих подобное в наиболее отдаленном и одновременно обнаруживающих скрытое сходство частей и целого» [2, с. 518].

    382

    Здесь дело в том, что фоника «блуд труда» - это [блут-т-руда], где «руда» - синоним «крови», т. е. получается «удвоенная» (акцентированная) кровь!

    383

    Ср. в стих. «Квартира»: «Чернила и крови смеситель». Разумеется, гений поэта «работает», в основном, на этом втором шаге, шаге «порождения метафоры». Мы здесь пытаемся всего лишь понять «механику» работы СИ- операторов и, соответственно, начальный механизм порождения метафоры.

    384

    РД, гл. 9 [II, с. 247].

    385

    Там же.

    386

    Напомним его высказывание в РД: «Сравнения суть членораздельные порывы» [II, с. 253].

    387

    В статье 1973 г. о семантике Мандельштама [187, с. 31].

    388

    Цит. по [190, с. 10].

    389

    РД, гл. 4.

    390

    391

    <Вокруг «Разговора о Данте»>.

    392

    См. п. 2.3.1. Ср. высказывание В. Набокова о тексте Гоголя (в котором, как и в ряде других пассажей Набокова, можно сделать замену: Гоголь => Мандельштам): «Проза Пушкина трехмерна; проза Гоголя, по меньшей мере, четырехмерна. Его можно сравнить с его современником математиком Лобачевским, который взорвал Евклидов мир и открыл сто лет назад многие теории, позднее разработанные Эйнштейном» («Nikolai Gogol»).

    393

    [102, с. 311].

    394

    [59, с. 279].

    395

    Отметим, что Зданевич здесь, фактически, эксплицитно отождествляет семантику и «скрытую геометрию» текста Мандельштама.

    396

    Цит. по [180, с. 511]. Это, на самом деле, цитата из пересказа выступления В. Зданевича в «отчете» о вечере (газета «Батумская жизнь», 18.09.1920). Но пересказ, по-видимому, принадлежит самому Зданевичу, потому что «отчет» в газете подписан инициалами В.З.

    397

    Рецензия на ШВ (1925 г.).

    398

    Это выражение явно заимствовано Мандельштамом у Бергсона: см. ниже цитату из «Творческой эволюции», применяющую понятие «инстинкт».

    399

    РД, гл. 3 [II, с. 225]. Геометрическая мета-метафорика для мандельшта- мовской ТЯГИ - это «вектор», «векторное поле», «касательное пространство», «дифференциал» и т. п.

    400

    Представляется, что Мандельштам понимал понятие информации именно в изначальном смысле латинского informo. Вот полный семантический спектр informo: '1. Придавать вид форму, формировать, создавать, делать, образовывать, лепить, устраивать, организовывать. 2. Обучать, воспитывать. 3. Строить, составлять. 4. Мыслить, воображать’.

    401

    Бергсон, рассматривая более общую ситуацию, говорит (это его высказывание было, несомненно, известно Мандельштаму): «Внутрь же самой жизни нас могла бы ввести интуиция - то есть инстинкт, ставший бескорыстным, осознающим самого себя, способным размышлять о своем предмете и расширять его бесконечно» [81, с. 185].

    402

    Уместно и крайне существенно здесь отметить, что так же действует в своих «текстологических» работах П. Флоренский, см. ниже в п. (Б).

    403

    РД, главы 5-6.

    404

    [190, с. 157].

    405

    См. http://www.7iskusstv.com/2010/Nomer12/Bormashenko1.php

    406

    Или, что то же самое, его компактифицированный вариант: бутылку Клейна, см. обложку.

    407

    Ср. Ю. Левин в статье 70-х гг.: «Предельный случай - превращение высказывания в набор “блаженных слов”: “Россия, Лета, Лорелея”, “Ленор, Соломинка, Лигейя, Серафита”, “ласточка, подружка, Антигона”» [187, с. 65].

    408

    присутствует смысл «перемещающийся, блуждающий». Это результат польско- идишской интерференции Y[blundzen] = 'блуждать' см. в Приложении интерференции в стих. «Я не слыхал рассказов Оссиана...». Напомним, что, по РД (4-я гл.), М-текст «стремится проникнуть внутрь себя самого». Поэтому упоминание «сна» здесь совершенно не случайно: дело в том, что сон = мидраш (изучение) «текста реальности = яви», как и «миф» = мидраш «реальности», см. п. 1.2.3. «Наяву» же происходит мидраш (изучение) «текста сна», т. е. снова возникает «семантический цикл». Крайне интересно, что Ю. Лотман, говоря о сне как «традиционном приеме введения текста в текст» и рассматривая лермонтовский «Сон» («В полдневный жар в долине Дагестана»), приходит к метафоре «нестягиваемого цикла» на листе Мёбиуса! Он пишет: «...умирающим герои видит во сне героиню, которая во сне видит умирающего героя. Повтор первой и последней строф создает пространство, которое можно представить в виде кольца Мёбиуса, одна поверхность которого означает сон, а другая - явь» [188, с.118]. Здесь редкий случай неточности у Лотмана: лист Мебиуса - односторонняя поверхность. Но более важно, что та же геометрическая картинка «метафоризирует» строки М в «10 января 1934»: «Сон в оболочке сна, внутри которой снилось /На полшага продвинуться вперед».

    409

    Интересно, что Ю. Левин, под влиянием этого «геометрического» высказывания М в РД, пишет в статье 1971 года: «семантика слова [в М-тексте - Л.Г] как бы образует некий непрерывный ряд, своего рода дорогу, путешествие по которой мы совершаем, произнося это слово» [187, с. 150].

    410

    Письмо С. Рудакова цит. по [210, с. 61].

    411

    См. рис. на обложке и Глоссарий.

    412

    Ср. у М в «Восьмистишиях»: «Преодолев затверженность природы, голуботвердый глаз проник в ее закон». «Второй» смысл здесь: ПРИРОДА = ТЕКСТ. Преодолевая свою затверженность, ТЕКСТ изучает самого себя с помощью своей части (ГЛАЗА).

    413

    Напомним также, что этот феномен полностью совпадает с фундаментальным свойством еврейского традиционного текста (мидраша) порождать и «изучать» самого себя, см. п. 1.2.3.

    414

    В этом, как мне представляется, проявляется резкое несовпадение культурно-цивилизационных субстратов. Флоренский «фокусирует» установки (матрицы) иконической «православной системы», в то время как М является таким же фокусом для текстуальной «еврейской системы». Это требует отдельного рассмотрения.

    415

    Интересно, что Бор приехал в Москву и выступил в Политехе с публичной лекцией в мае 1934. Успел ли М до ареста его послушать?

    416

    Существенно, что взгляды М на применение «квантовой метафорики» со временем не устарели, но, скорее, актуализировались. Вот высказывание современного философа-культуролога: «Экскурсы в квантовую физику, биологию, нейрофизиологию и другие не гуманитарные области делаются <...> единственно с целью нахождения точек опоры для выхода за пределы культуры как анализируемой системы. (Ни в каком ином смысле мы из культуры выйти не можем). Ведь если культура - звено в цепи глобальной эволюции систем, то постичь её основы можно лишь выйдя мыслью за её пределы. И только здесь, в области наук, изучающих иные (соседние) системы, удаётся нащупать основания, опираясь на которые представляется возможным избавиться от собственно культурологических, метафизических и иных стереотипов: телеологизма, историоцентризма и т. п. <...> Физическим» носителем культуры выступает ментальная сфера человеческого индивидуума, а структурной единицей - производимый ею СМЫСЛ. <...> Аналогия кванта и смысла - не только метафора. Если квант приобретает вид дискретной частицы, только попадая в поле измерения и под действием сознания наблюдателя, то и смысл, существуя изначально в виде интенции, направленности, лишь под воздействием психической концентрации (в пределе - рефлексии) обретает относительно статичные, дискретные формы в семантике, когда континуальный поток возможных смысловых осуществлений “притормаживается” и замыкается в границах значения, превращаясь, тем самым, в относительно автономную дискретную структуру». См. А. Пелипенко «Культура в контексте глобальной эволюции», http://7iskusstv.com/nomer.php?srce=9 .

    411 РД, гл. 6 [II, с. 238].

    418

    РД, гл. 2 [II, с. 219].

    419

    РД, конец 2-й главы.

    420

    «Г. Санников. Восток» (1935). Здесь просматривается явная мандельштамовских «числовых представлений». Общая кинестетич- ность М-текста подробно исследуется в [212].

    421

    См. например, [211, с. 527].

    422

    Нечто вроде «циклического каталепсиса»? - Л.Г

    423

    Т. е. циклом - Л.Г.

    424

    Т. е. разделяет на циклыі - Л.Г

    425

    См. статью А. Пелипенко: http://7iskusstv.com/2011/Nomer4/Pelipenko1. php

    426

    Подробно «квантово-психологический дискурс» см. например, в книге Уилсон Р. Квантовая психология. Киев: «Янус», 1998.

    427

    Интересно, что в [190] постоянным примером «концептуальной метафоры» в европейской культуре является высказывание: СПОР - ЭТО ВОЙНА. Для Мандельштама, наверно, более содержательной была бы оксюморонная метафора оруэлловского типа: МИР - ЭТО ВОЙНА.

    428

    См. [9, с. 320, 323].

    429

    О. Мандельштам «Стансы», июль 1937.

    430

    Была, конечно, и «наружная кинореклама», но напомним, что М «сканировал» центральные газеты от первой до последней полосы каждый день, поэтому газетный источник «вероятнее».

    431

    РД, гл. VI. О «ключевой идее» «мира как текста» у Мандельштама много говорилось, например, в монографии [200].

    432

    Ср. вынесенное в эпиграф высказывание Мандельштама из «Четвертой прозы» про язык Сталина, одного из главных генераторов русского газетного новояза: «Он мой язык». Для Мандельштама, по-видимому, «язык Сталина» = «советский газетный язык». См. ниже более подробное обсуждение этого пассажа из «Четвертой прозы».

    433

    Лотман Ю. Культура и взрыв. М., 1992.

    434

    О текстуальной идеологии семантического «взрыва» у Мандельштама подробно и с массой примеров говорится в п.1.2.

    435

    Где, как обычно в РД, Дант = alter ego самого Мандельштама.

    436

    Левин Ю. О некоторых особенностях поэтики позднего Мандельштама // Жизнь и творчество О.Э. Мандельштама: Сб. ст. Воронеж, 1990. С. 412.

    437

    Там же.

    438

    Ср. вышеприведенный пассаж из 6-й главы РД: «Дант дорывается до личного разговора с Адамом, до подлинного интервью» - Л.Г

    439

    Левин Ю. О некоторых особенностях поэтики позднего Мандельштама // Жизнь и творчество О.Э. Мандельштама: Сб. ст. Воронеж, 1990. С. 412-413.

    440

    Вайскопф М. Писатель Сталин. Москва, 2002. С. 196.

    441

    Городецкий Л. Текст Мандельштама в сопоставлении с традиционным еврейским дискурсом // Вестник Пермского университета: Серия «Российская и зарубежная филология». Август 2010. №4 (10). Стр. 145-155 Основной материал этой статьи содержится в п. 1.2.3 данной монографии.

    442

    Т. е. именно «книжники» = «фарисеи» = «талмудисты», для которых сакральный текст - это весь мир, манипуляция миром - это манипуляция текстом, ради которой они мучают друг друга, заставляют (как новозаветного Петра) признавать «сакральность» текста или отрекаться от текста и т. д.

    443

    Т. е. язык еврейского мидраша, приписываемый Мандельштамом большевикам, независимо от их этничности (в частности, Ленину и Троцкому, см. след. цитату из «Четвертой прозы» [ЧП]) - это язык Мандельштама. Этот отрывок, завершающий 8-ю главку ЧП, приводится А. Морозовым в его комментариях к изданию: Мандельштам О. Шум времени. М., 2002. С. 283. Устно Морозов сообщал (по свидетельству С. Василенко), что он успел переписать этот отрывок с одного списка ЧП, находившегося у Н.Я. Мандельштам, после чего этот кусок был кем-то (предположительно, самой Н.Я.) оторван, и даже остались следы отрыва.

    444

    Т. е. тех же фарисеев, толкующих букву Св. Писания.

    445

    446

    См. об этом подробнее в монографии [200].

    447

    Вайскопф М. Писатель Сталин. Москва, 2002.

    448

    Илизаров Б. Сталин. Штрихи к портрету на фоне его библиотеки и архива // Новая и новейшая история. - 2000. - №3, 4. С. ???

    449

    Материалы 1-й и 2-й глав неизбежно пересекаются - например, семантические «установки» из 1.2.1 являются одновременно подмножеством «ключевых идей» или «сквозных мотивов», т. е. части ЯКМ. Это не должно вызывать недоумения. Дело в том, что данный новый объект, называющийся ЯКМ, можно, при желании, как спящего Голема, не «вызывать к жизни», рассматривая все члены его «тела» как часть «семантики текста» и не проводя каких-то отдельных рассмотрений (это относится к любой ЯКМ, не только мандельштамов- ской). Но лучше этого Голема не дезактивировать, потому что этот семантический конструкт может помочь лучшему пониманию смыслов М-текстов, что и является нашей главной целью.

    450

    С некоторыми (нашими) модификациями, касающимися, например, т. н. «дифференциала ЯКМ», см. ниже.

    451

    См. напр. [80] Зализняк А., Левонтина И., Шмелев А. Ключевые идеи русской языковой картины мира. М., 2005.

    452

    Отметим здесь же, что «навязываемая суггестивность», постулируемая для «общей» ЯКМ, является (в усиленном, «концентрированном» виде) крайне характерным свойством текста Мандельштама.

    453

    См. монографию [80] Зализняк А., Левонтина И., Шмелев А. Ключевые идеи... С. 9.

    454

    Там же, с. 10-11. А. Шмелев определяет «сквозные мотивы» так: «конфигурации смыслов, которые повторяются в качестве фоновых в целом ряде языковых единиц». Там же, с. 453.

    455

    Разумеется, «концептуальные метафоры» являются частью «ключевых идей», см. ниже.

    456

    Первым дескриптором ЯКМ Мандельштама был сам Мандельштам, описавший свою поэтику в «Разговоре о Данте». Пионерскими исследованиями ЯКМ Мандельштама после его ухода были, по-видимому, ряд работ Ю. Левина 70-х гг., в том числе замечательный дайджест «Заметки к “Разговору о Данте”», разъясняющий ряд «сверток» в РД (эти работы собраны в [187]), и сделанная в 70-х гг. известная «статья пяти авторов» [82] о «русской семантической поэтике». Также, например, статья А. Жолковского 1979 г. «Я пью за военные астры. Поэтический автопортрет Мандельштама» (см. [84]), монография N. Pollak «Mandelstam the Reader» (см. [133]) и др. фактически содержат некоторые фрагменты обсуждаемой ЯКМ. Из относительно недавних работ следует отметить интересные работы С. Шиндина о концепте «пространства» у Мандельштама (напр. в сборнике [144]), но особенно содержателен труд Л. Пановой [142], в котором подробно и с массой лексико-статистики описывается поле концептов в поэтическом идиолекте и в ЯКМ Мандельштама, связанных с «пространством», «временем», «перемещением», «космологией» и т. п.

    457

    Успенский Б. Поэтика композиции. СПб., 2000. С. 326.

    458

    системы «инвариантов» М, расписанных А. Жолковским в работе «Я пью за военные астры...», является несопоставленность их со стандартной русской (или любой другой) «системой инвариантов», что вызывает сомнение в специфичности ряда этих «инвариантов» именно для М. Этого недостатка лишена упомянутая работа Л. Пановой, исследующая «пространственно-временную» и «космологическую» подсистемы ЯКМ Мандельштама и опирающаяся, похоже, в значительной степени, на идеи А. Жолковского. Но Панова почему-то ограничивается только поэтическими текстами М, что явно недостаточно для построения подсистем ЯКМ Мандельштама, у которого поэзия завязана с прозой в рамках абсолютно единого супер-текста.

    459

    Эта работа, в значительной степени, уже проделана в главе 1, п. 1.5.6.

    460

    Еврейского происхождения, что, по-видимому, имело значение для формирования отношения к нему М, ср. его характеристику Бергсона: «.глубоко иудаистический ум» и т. д.

    461

    Об этом уже говорилось в начале п. 1.2.1 и в п. 1.2.3.

    462

    Бергсон А. Творческая эволюция. М., 2006. С. 213.

    463

    Расселл в своем отношении к Бергсону - это настоящий серьезный (без тени всякого там дурацкого [постмодернистского стёба) ученый - типа немецкого СеІекгіега (в презрительном дискурсе Мандельштама). Понятно, что не менее насмешливо Расселл отозвался бы и об РД, каком-то оксюморонном «ненаучном исследовании».

    464

    Некоторые обоснования применения математической метафорики см. п. 1.5.6.

    465

    Напомним, что «общая динамичность» Weltanschauung Мандельштама отмечалась рядом исследователей, начиная, по-видимому, с упоминавшейся выше «работы пяти». В п. 1.2.2 и в п. 1.2.3 мы говорили об «установке» семантики М-текста на динамику.

    466

    Несколько подробнее концепт пространства у Мандельштама расписан в п. 2.6 - =>пространство.

    467

    Неприятие, доходящее до физиологического отвращения к «евклидову миру», т. е. к «обычному» окружающему common-sense-world. В ЕМ Парнока тошнит от упорядоченного прямолинейного («карэ») устройства и прямолинейного равномерного движения толпы: «И его слегка затошнило <...> от страшного порядка, сковавшего толпу».

    468

    Ю. Лотман в более общей ситуации объясняет психологический феномен ухода от бесконечности пространства поисками «смысла», «стремлением человека понять то, что является предметом его наблюдения» [188, с. 248-249]. Лотман пишет: «То, что не имеет конца - не имеет и смысла. Осмысление связано с сегментацией недискретного пространства» [188, с. 249]. В этом же пассаже Лотман цитирует Блока: «Но ты, художник, твердо веруй / В начала и концы».

    469

    Т. е. стягивающемуся, растягивающемуся и даже разрывающемуся пространству.

    470

    Т. е. ограниченному и замкнутому, а не «расползающемуся» бесконечному, пространству.

    471

    В современной космологии такие «особые точки» называются «черными дырами». Еще до появления этого термина, в строках, которые при желании можно рассматривать как шутку из области «геометрической поэтики», Мандельштам как бы посылает в будущее сообщение о связи своей «геометрии мира» с такого рода сингулярными объектами и о своей чуждости эллинской «евклидовой» однородности: «Там, где эллину сияла / Красота, / Мне из черных дыр зияла / Срамота».

    472

    Концепт же «упорядоченной, прямолинейно-евклидовской, неподвижности» связан у М с ощущением страха и отвращения: ср. уже упоминавшееся страшное для Парнока прямолинейно упорядоченное «карэ» толпы самосуда в 4-й главе ЕМ.

    473

    Ср. в текстах М: «и дугами парусных гонок открытые формы чертя, играет пространство...»; «и вновь дуговая растяжка звучит в бормотаньях моих»; «и плавал по дуге неначинающихся путешествий» и т. п.

    474

    Модель Пуанкаре с ее характерными «дугами», по-видимому, отразилась в начале поэмы Хлебникова «Ладомир» (которую Мандельштам, без сомнения, читал): «.и чертеж/ И пространство Лобачевского./ Пусть Лобачевского кривые/ Украсят города/ Дугою над рабочей выей/ Всемирного труда».

    475

    476

    Интересен здесь пассаж Ю. Слезкина про «странников внутренних, для которых нарушение норм - профессия, призвание и символ веры. <...> они являются зеркальными отражениями своих хозяев - причем временами делают это намеренно и напоказ, в качестве профессиональных шутов, предсказателей будущего и карнавальных исполнителей» [Слезкин Ю. Эра Меркурия: Евреи в современном мире. М., 2005. С. 22].

    477

    Поворот на 180 градусов одного из узких краев прямоугольной ленты и приклеивания к противоположному (не-повернутому) краю.

    478

    метафорику листа Мёбиуса в монографии [200]. См. также п. 1.5.6. Здесь лишь отметим совершенно поразительный факт: П. Флоренский в своей работе «Мнимости в геометрии» (1922), анализируя геометрию «Божественной комедии», приходит к выводу, что «Дантово пространство»: (а) неевклидово (б) устроено как лист Мёбиуса (!). Напомним, что Мандельштам в «Разговоре о Данте» (1933) эксплицитно отождествляет свою картину мира и свою «поэтическую геометрию» с дантовской. Разумеется, интереснейший вопрос здесь: был ли М знаком с этой работой Флоренского? Л. Панова считает, что в IX главе РД есть рефлексы некоторых образов «из дантовского раздела трактата» Флоренского. Она приводит 2 не полностью убедительных примера: «грандиозный опыт Фуке» и «Птоломей вернулся с черного крыльца!», см. [206, с. 101].

    479

    О лексико-статистической «технике мазка» для создания этой «размазан- ности/неопределенности» см. ниже п. 2.4.

    480

    Этот «шизофренический бред» можно, кажется, убедительнее расписать, используя устрашающий (и поэтому особенно убедительный) квантово- механичекий и/или теоретико-вероятностный вокабуляр (метафорику). Ср. неоднократно приводившееся в этой работе высказывание М про Данте и, разумеется, про себя: «Дант может быть понят лишь при помощи теории квант» (<Наброски к РД>).

    481

    Я отдаю себе отчет в том, что текст п. 2.3.4 (как и всего п. 2.3) выглядит кошмарным сном математика, начитавшегося на ночь позднего Мандельштама и/или Хлебникова. Но, похоже, что без этой метафорики мы не поймем, упустим что-то очень существенное, - об этом уже говорилось в п. 1.5.6.

    482

    Т.е. ограниченное, не-«бесконечное», см. про компактность мандельшта- мовского пространства в п. 2.6 - =>пространство.

    483

    и на сцене: в очерке «Яхонтов» М описывает то, что можно назвать «пенистым сценическим семантическим пространством»: «В каждую данную минуту он дает широко раздвинутый перспективный образ» [II, с. 309-310].

    484

    Переводя при этом отображении «прямые» линии «внешнего семантического мира» в «кривые».

    485

    Создающая эффект одновременного присутствия «дополнительной по Бору» ЯКМ.

    486

    Авторы известной «статьи пяти» пишут: «И стихи, и проза, и статьи Мандельштама обнаруживают разительное сходство с мифологическими (или религиозными) текстами и, прежде всего, в том, что, подобно корпусу мифов, мандельштамовское творчество образует единое смысловое пространство, из одной точки которого в другую можно перейти посредством дискретного набора смысловых кодовых преобразований» [82, с. 292]. Вряд ли все же следует относить эту возможность «перехода» к основным признакам «мифологичности». Скажем, совокупность «текстов» (теорем) евклидовой геометрии обладает таким свойством - однако ее непродуктивно считать «мифологической» системой и т. д.

    487

    Н. Берковский, по-видимому, первым отметил черты «архаичного» (= «примитивного») мышления у Мандельштама в замечательной критической работе «О прозе Мандельштама» (1929-30 гг.): «Стиль Мандельштама служит тому, что за вещью видится ее “фамилия” - и я бы дал еще одно уподобление мандельштамовскому стилю. Этнологи говорят о законе сопричастного мышления у примитивных - вещи мыслятся не обособленными, а причастными одна к другой. Хлеб, олень и растение хикули одной “семьи” - так как все трое - примитивная пища. Поэтому у входа в храм вместо хлеба можно положить хикули: ритуал не пострадает, ведь хлеб и хикули - одно и то же, причастны друг к другу. И в силу причастности вещи “держат” свои признаки “сообща”, свободно меняются ими. Не такая ли стилизация “сопричастного мышления” в мандельштамовских телефонах и извозчичьих голосах?» [167, с.174-175].

    488

    489

    <Вокруг “Разговора о Данте”> [72, т. 3, с. 400].

    490

    По Л. Выготскому, который рассматривал семантические спектры слов детской речи. М в какой-то период, по-видимому, подвергся влиянию идей Выготского.

    491

    РД, гл. II.

    492

    В ПА Мандельштам даже пересказывает «яфетическую новеллу» о связи понятий «голова» и «глухота» в древности: «Видеть, слышать и понимать - все эти значения сливались когда-то в одном семантическом пучке. На самых глубинных стадиях речи не было понятий, но лишь направления, страхи и вожделения» [II, с. 106].

    493

    Далее Иванов связывает гипотезу о «комплексных пучках значений для древних или первобытных языков» с «той особенностью мысли дикаря, которую Леви-Стросс обозначил как бриколаж (bricolage). Имеется в виду способность соединять самые разнородные вещи, строя из них некое единое сооружение. Комплекс или пучок значений и можно было бы рассматривать как такое сооружение» [198, с. 434]. О феномене бриколажа в связи с «мифологичностью» дискурса см. в п. 1.3.3.

    494

    (в) можно рассматривать как важнейший частный случай (б).

    495

    Впервые на этот мотив как на «мифологическую тему», «пронизывающую» М-текст, указали авторы «статьи пяти», см. [82, с. 297].

    496

    Ср. обращение М к «небу» в стих. «Опять войны разноголосица...» (1923): «А ты, глубокое и сытое, <...> Тебе - чужое и безбровое, / Из поколенья в поколенье / Всегда высокое и новое / Передается удивленье»

    497

    [197, с.140-141].

    498

    как темой, возможно, они как-то смутно реагировали на то, что творилось в Европе вокруг них».

    499

    См. монографию «Текст и мир.», гл.2 и здесь пп.1.2.3, 1.3.3 и 2.4.2.

    500

    Stieglitz (нем./идиш зап. слав. stehlec) = 'щегол’ В серии стихов М называл себя «щеглом».

    501

    Например, доминирующий в М-ЯКМ сквозной мотив «взрыва/катастро- фы» - не более «еврейский», чем «русский». Ср. запись М. Пришвина в дневнике от 13.09.37: «"Катастрофа” как категория души русского интеллигента (тема)».

    502

    О еврейских «культурно-цивилизационных установочных архетипах (матрицах, установках) а также о понятии «примарных порождающих матриц» см. подробнее в п. 1.2.3, а также в упоминавшейся монографии [200].

    503

    Зализняк А., Левонтина И., Шмелев А. Ключевые идеи..., с. 452.

    Эти же объекты могут в другом контексте называться «матрицами», «установками», «установочными архетипами» и т. п.

    504

    Об этой матрице см. подробнее в монографии «Текст и мир.», глава 1. Кроме того, в данной работе см. п. 1.2.3.

    505

    506

    См. подробнее в монографии «Текст и мир.» (гл. 1) и в данной работе п. 1.2.3.

    507

    Левин Ю., Сегал Д., Тименчик Р, Топоров В., Цивьян Т. Русская семантическая поэтика как потенциальная культурная парадигма // Смерть и бессмертие поэта. М., 2001. С. 298.

    508

    Ясно, что здесь сильное пересечение с «динамической геометрией» ЯКМ, о чем шла речь в 2.3.3.

    509

    510

    Имеется в виду «нормальная» русская ЯКМ.

    511

    Панова Л. «Мир», «пространство», «время». С. 183.

    512

    Этот феномен уже рассматривался в п. 1.3.2.6 и п. 1.2.2.9. Его же, фактически (без аппарата ЯКМ), рассматривал Ю. Левин в [187, С. 64-65].

    513

    1.З.2.6.

    514

    См. п. 1.3.2.6, а также обсуждение этого феномена и примеры у Ю. Левина в [187, с. 55-64].

    515

    Подробнее см. в п. 1.2.3 и в монографии [200].

    516

    Эта «ключевая идея» является, разумеется, одновременно важнейшей «когнитивной метафорой», см. ниже.

    517

    с. 86].

    518

    [187, с. 63]. Сюда же относится и частотность работы «НЕ-оператора», см. п. 1.З.2.6.

    519

    [187, с. 65] .

    520

    Я хочу еще раз подчеркнуть принципиальную важность этого феномена: то, что для «стандартного» европейского (включая Р-ЯКМ) языкового сознания является «играми слов», «каламбурами», Wortspiele, jeux de mots и т. п., для М есть совершенно рутинная техника генерирования «новых смыслов», в которой использование «межъязыковых интерференций» является лишь одним из элементов. Эта «рутинность» сильнейшим образом сближает тексты М и «традиционный» еврейский дискурс.

    521

    А также генерирования эффектов, описанных в 2.3.3.

    522

    сложной: см. 2.3.4.

    523

    В 7-й главе ЕМ: «Всякая вещь мне кажется книгой. Где различие между книгой и вещью? Я не знаю жизни: мне подменили ее.» [II, с. 81]. Там же, в главе 8: говорится о разведенных петроградских мостах, напоминающих «о торцовой книге в каменном переплете с вырванной серединой».

    524

    Ср. в 8-й главе ЕМ: «наша жизнь - это повесть без фабулы и героя.».

    525

    Напомним (см. п. 1.2.1.1, Пример 2), что в этих метафорах, кроме прочего, актуализируется внутри-немецкая паронимия Erde 'земля’ <—> Rede ‘речь’ продуцирующая внутри-русскую связь «черно-зем» <—> «черно-речие» и т. д.

    526

    Так формулирует похожий комплекс представлений В. Иванов в своем курсе [197, с. 204-205].

    527

    528

    <Вокруг «Разговора о Данте»> (1933) [72, т. 3, с. 406].

    529

    Цит. по [196, с. 35].

    Раздел сайта: