Оттого все неудачи,
Что я вижу пред собой
Ростовщичий глаз кошачий —
Внук он зелени стоячей
Там, где огненными щами
Угощается Кащей,
С говорящими камнями
Он на счастье ждет гостей —
Щиплет золото гвоздей.
У него в покоях спящих
Кот живет не для игры —
У того в зрачках горящих
И в зрачках тех леденящих,
Умоляющих, просящих,
Шароватых искр пиры.
29—30 декабря 1936
«Оттого все неудачи...» (с. 227). — ВП-II, с. 48, с датой «20 — 30 декабря 1936 г.». В СССР — Д-87, — 114, с разночт. в ст. 14: «глазах горящих». В памяти Н. Я. Мандельштам — вариант в ст. 5: «травы морской» (НМ-III, с. 233). Печ. по списку Н. Я. Мандельштам (AM).
Домашние названия — «Кащей» или «Кащеев кот». Написано сразу, в уме, после одного из посещений Н. Штемпель, заболевшей в конце декабря. «... Надежда Яковлевна и Осип Эмильевич приходили каждый день... старались развлечь меня, но у самого Осипа Эмильевича, я чувствовала, настроение было плохое.
Мы разговаривали, читали, иногда Осип Эмильевич грустно играл с моим котом, хотя играть с ним было мудрено. Кот был злой, дикий, и характер у него, надо сказать, был дьявольский. Он царапался, кусался, даже преследовал осмелившегося его погладить, чтобы вцепиться. Любил он, пожалуй, только меня, остальных, кто бывал у нас, кое-как терпел. Внешность его вполне соответствовала повадкам. Кот был совершенно черный, без единого пятнышка, с огромными изумрудными глазами. Смотрел он на человека всегда пристально, и в глазах был вопрос с оттенком презрения. Мне казалось, что он все понимает, и я не удивилась бы, если бы он заговорил. Было в нем нечто зловещее, ведьмовское, таинственное. Кот очень занимал Осипа Эмильевича, и однажды, придя к нам, Мандельштам прочитал мне стихотворение: «Оттого все неудачи...»... Видя настроение Осипа Эмильевича, я не восприняла это стихотворение как шуточное, было в нем какое-то тоскливое предчувствие беды, беспокойство» с. 224).
«31. XII. 36 г. С Новым годом! Уважаемый Николай Семенович! Посылаю Вам еще две новых пьесы. Одна из них Кащеев Кот. В этой вещи я очень скромными средствами при помощи буквы «щ» и еще кое-чего сделал (материальный) кусок золота. Язык русский на чудеса способен, лишь бы ему стих повиновался, учился у него и смело с ним боролся. Как любой язык чтит борьбу с ним поэта и каким холодом платит он за равнодушие и ничтожное ему подчинение! Стишок мой в числе других когда-нибудь напечатают, и он будет принадлежать народу советской страны, перед которым я в бесконечном долгу» (сообщ. С. В, Поляковой). Ср. об этом письме: «Посылая Тихонову «Кота», О. М. смеялся: «Ведь это золотой самородок — «щиплет золото гвоздей», я, нищий, — посылаю ему кусок золота...» с. 233).