Внутри горы бездействует кумир
В покоях бережных, безбрежных и счастливых,
А с шеи каплет ожерелий жир,
Оберегая сна приливы и отливы.
Его индийской радугой кормили,
Давали молока из розоватых глин
И не жалели кошенили.
Кость усыпленная завязана узлом,
Он улыбается своим тишайшим ртом,
Он мыслит костию и чувствует челом
И вспомнить силится свой облик человечий.
10—26 декабря 1936
«Внутри горы бездействует кумир...» (с. 224). — ВП-II, с. 45; в СССР — Д-87, — с разночт. в ст. 2: «и хранимых» и ст. 11: «широким ртом». Первоначальная редакция с датой «13 декабря 1936 г.» — см. Приложения, <I>. Промежуточный вариант строфы 3 (AM):
Список, с разночт. в ст. 13: «И исцеляет он, но убивает легче» — в письме Н. Я. Мандельштам к К. И. Чуковскому от 12 декабря 1936 г. (АЧ). (AM).
Домашнее название — «Кумир». Сюжет ст-ния вызывает ассоциации С античным мифом о титане Атланте, превращенном в гору Атлас в наказание за борьбу против богов, а также с фигурой Сталина, «спрятанного» за стеной внутри кремлевского холма. Начатое одним из первых в цикле, ст-ние «... становилось медленно и все время оттеснялось теми, которые оказались более быстрыми... Неизменной во всех текстах остается вторая строфа. Перед тем, как надиктовать мне этот текст, О. М. сказал: «Я догадался — это Шилейко»... Именно Шилейко «начинает жить, когда приходят гости». Новым в этом варианте была именно эта строчка про гостей: в стихах ведь идет речь об «окостенении» человека и о превращении его в идола. Именно в связи с Шилейко появляется «тишайший» рот вместо первоначального: широкий рот...
<Написав промежуточную редакцию строфы 3 — см. выше> О. М. сказал, что это шире Шилейко, совсем не Шилейко... «Что может делать идол — исцелять или убивать»... И тут же про гору — кремень — кремль... Но идол все же был человеком — отсюда изменение последней строчки:
«тишайший рот», как относящийся к Шилейко, и вернул старую строчку:
Далее, когда я записывала стихи в какой-то очередной «альбом», О. М. потребовал, чтобы я поставила в первой строфе вместо «счастливых покоях» «хранимых» — покои кумира не могут быть счастливыми, их просто берегут и охраняют... Я спросила, как же рифма, О. М. ответил — ничего, пусть так... Все равно... У него в стихах бывают пропуски рифмы» — 223). Впрочем, и сама Н. Я. Мандельштам (там же, с. 224), и И. М. Семенко вариант «хранимых» из-за отсутствия рифмы находили сомнительным. (Вслед за этим ст-нием по хронологии должны были бы следовать два четверостишия — «Я в сердце века — путь неясен...» и «А мастер пушечного цеха...», не включенные И. М. Семенко в основной корпус; в то же время Н. Я. Мандельштам не исключала их при комментировании воронежских стихов. В наст, издании эти стихи вынесены в раздел «Стихотворения разных лет».)