76.
Н. Я. МАНДЕЛЬШТАМ,
7, ‹8› февраля ‹1926 г.›
6 ч. в‹ечера›
7 февр‹аля›
Родная моя! Получил сегодня твое грустненькое письмо и к вечеру жду ответа на телеграмму. Детушка-зверушка, неужели тебе там плохо? Вели хорошо топить в комнате! Какие купила туфельки? Ходишь ли в город? Как твой вес? Я, родная моя, уже четвертый день не выхожу; у меня был легонький «грипп» — на 37,3º — уже прошел... Да и морозы, кстати, полегчали. Завтра уже выйду. Деда мне даже не пробует читать философию: все равно видит, я не о том... Женя над ухом бубнит по телефону... Модпик цветет! Татька на коленях у меня тебе написала письмо своей рукой... Сегодня, маленький мой, я дошел до листочков твоей работы, и мне весело их перебирать.
Пташенька, беляночка нежная — каждый вечер, засыпая, я говорю: спаси, Господи, мою Надиньку! Любовь хранит нас, Надя. Нам ничто не страшно. Радость моя! Нам нет расстоянья. Но я безумно хочу быть с тобой.
Дней через 10 я кончу мои петербургские дела и через Москву поеду к тебе. Детуська! Зверик! Не смей обо мне тревожиться! Я стал человеком довоенной крепости. Мне все легко сейчас дается. Тут у Жени семейный мир и скука. М‹ария› Н‹иколаевна› страдает припадками. Она очень притихла. Папа-дедушка все время обижается: все его обходят, обносят будто бы и т. д. Да, он прав, милая, но у них вообще голодновато...
Я, Нануша, мечтаю, как я завтра в город выйду, зайду к Горлину, увижу людей, похлопочу о новом договоре, пошлю тебе газетки и спешное письмо.
А сейчас, родненькая, папа отбирает у меня это письмо — опустить. Целую тебя, ненаглядная, днем и ночью с тобой, ни на минуту не отхожу от тебя.
Твой Нянь.
Родная ненаглядная Надинька:
Вчера договорил со Шкловским. Он предлагает мне съездить в Москву. Его киноиздательство будто бы само догадалось, что меня нужно подкормить. Поеду я только кончив Прибой. Сейчас жду машинистку, которая звонила, что уже выехала с машинкой. Вчера поздно вечером говорил с Горлиным. Мы не расформированы. Работа будет продолжаться. Ангерт вернулся из Москвы. А еще, нежняночка моя, хочу тебе сказать: я без тебя не могу, мне просто дышать нечем. Я считаю дни, но здоров и что называется бодр. Пташенька, телеграфируй мне чаще. Не терпишь ли ты лишений? Не утесняют ли тебя?
Целую рученьки.
Примечания
76. Slavia Orientalis, s. 217; СС-П1, с. 209-210.
— AM.
Телеграмма — № 75.
Модпик — см. коммент. к письму № 41. Членом МОДПИКа был и Мандельштам. Сохранилось его заявление о вступлении в это общество (на машинописном бланке; слова, вписанные Мандельштамом от руки, выделены курсивом):
"28 мая 24.
Вступая в члены Московского О-ва
Драматических Писателей и Композиторов, обязуюсь подчиняться
уставу О-ва и всем постановлениям общих собраний Общества.
«28»
Имя, отчество и фамилия; псевдоним: Осип Эмильевич Мандельштам.
Адрес: Москва. Б. Якиманка 45, кв. 8.
— фамилией или псевдонимом: «Старый Кромдейр» Жюлъ Ромэ-на, пятиактная драма в стихах, перевод подписан фамилией: О. Мандельштам.
Членский взнос прошу вычесть из гонорара.
О. Мандельштам" (TJ1MS ф. 151, оп. 1, ед. хр, 102).
"Внесено". Перевод Мандельштама (первоначально планировавшийся для изд-ва "Всемирная литература") вышел в 1925 г. в Госиздате под названием "Кромдейр-старый". Предисловие поэта к этому изданию см. в т. II (№ 221).
... я дошел до листочков твоей работы... — Н. Я. Мандельштам помогала Мандельштаму в работе над переводами.
Мария Николаевна страдает припадками. — М. Н. Дармолатова болела астмой.
— Мандельштам имеет в виду перевод книги А. Даудистеля "Das Opfer" (под загл. "Жертва" вышел в изд-ве "Прибой" в мае 1926 г.).