Почему «“Большеголовый”»? Об одной характеристике в очерке О. Мандельштама «Международная крестьянская конференция» (1923)
С 10 по 15 октября 1923 г. в Москве проходила Первая международная крестьянская конференция (в Андреевском зале Большого Кремлевского дворца). 12 октября Осип Мандельштам наблюдал за работой конференции: в этот день выступал И.А. Теодорович, зам. наркома земледелия, и проходили прения по сделанному накануне венгерским делегатом Е. Варгой докладу325 - и о докладе Теодоровича, и о прениях Мандельштам упоминает в своем очерке, посвященном работе конференции. Председательствовал 12 октября представитель Франции, которого Мандельштам именует в своем очерке «Вуазей» - видимо, один из ведущих деятелей конференции Мариус Вуазье, который накануне делал доклад «Обеспечение мира и борьба против войны» (в советской прессе его фамилия встречается и в форме «Вазей»). В очерке «Международная крестьянская конференция» Мандельштам описывает его так: «На трибуне я заметил голову, которая показалась мне центральной по крупной выразительности и значительности своей. То был председатель Вуазей, из французской делегации... Настоящий “большеголовый”, широкое лицо с лопатой бороды - словно с галереи Парижской коммуны сошел этот философ действия, серьезный и спокойный»326.
«Большеголовый» выступает в этом описании в качестве некоего определения. Та же особенность внешности не упущена и в наброске очерка - «Первая международная крестьянская конференция (Набросок)» - хотя там эта характеристика и не заключается в кавычки: «Среди французской делегации мелькают лица, как бы вышедшие из галереи Парижской коммуны. Это большеголовые бородачи, с упрямыми лбами мыслителей, философы действия, незаметно переходящие из кабинета на баррикады»327.
Как объяснить это подчеркивание «большеголовости»? Что значит «настоящий “большеголовый"»?
«Настоящий “большеголовый”» - это, во-первых, самоцитирование. Несомненна связь очерка о крестьянской конференции с описанием из стихотворения о Париже «Язык булыжника мне голубя понятней...» (опубликовано в журнале «Огонек» того же 1923 г. - № 14, апрель):
Здесь клички месяцам давали, как котятам,
А молоко и кровь давали нежным львятам,
А подрастут они, то разве года два
Держалась на плечах большая голова!
Большеголовые - там руки поднимали
И клятвой на песке как яблоком играли.
Мне трудно говорить: не видел ничего,
Но все-таки скажу: я помню одного;
Он лапу поднимал, как огненную розу,
И как ребенок, всем показывал занозу... 328
В стихотворении, в свою очередь, откликнулась работа Мандельштама над переводами из Огюста Барбье. «Льва» мы встречаем в строке из очевидно не законченного перевода стихотворения Барбье «Лев»: «Три дня метался лев народного терпенья.»329. В другом переводе - «Это зыбь» - волнение на море описывается так: «Раздутым теменем большеголовой качки / Колотит крышу низких туч»330. (Попутно: «Это зыбь» содержит и стихи, позднее явно отразившиеся в так называемой « Оде » Сталину 1937 г.: «Бежит соленою бугристою равниной / Размахом тысячи голов» - давно замечено М.Ю. Лотманом. В свою очередь отметим, что сочетание многолюдства с «бугристостью» присутствует и в очерке «Сухаревка» - как и переводы из Барбье, очерк датируется 1923 г.: «Подступы к ней [Сухаревке - Л.В.] широки и плавны и постепенно втягивают в буйный торг, в свою широкую воронку. Шершавеет мостовая, буграми и ухабами вскипает улица»331). Однако нельзя не обратить внимание на то, что «Язык булыжника мне голубя понятней...» было напечатано раньше, чем переводы из Барбье; «Это зыбь», например, появилось в печати только в 1924 г.
В стихотворении «Язык булыжника мне голубя понятней.» речь идет не о деятелях Парижской коммуны или июля 1830 г., а о неистовых трибунах Великой Французской революции. Их «большеголовость» выступает как одно из проявлений «львиной» природы. Из комментария М.Л. Гаспарова к этому стихотворению: «клички месяцам - революционный календарь 1793 г., - клятва верности общему делу “в зале для игры в мяч" в 1789 г. (Jeu de paume.; созвучно со словом pomme, “яблоко"); львиная голова - обычно говорилось про внешность Мирабо и Дантона.»332.
Крупные черты лица Мирабо и Дантона многократно упоминаются мемуаристами и воспроизведены портретистами. Мирабо сам называл свою голову «кабаньей». Известны и слова Дантона, сказанные, по преданию, палачу перед казнью: «Не забудь показать мою голову народу; такие головы не каждый день удается видеть».
в его книге «Французская революция. История». Книга была опубликована в 1837 г. и пользовалась широкой известностью. Первый том «Французской революции» в русском переводе был издан в Москве в 1866 г., но был изъят из продажи, и только в 1907 г. появился первый русский полный перевод книги Карлейля (СПб., издание В.И. Яковенко). В этом, 1907-м, году Мандельштам закончил Тенишевское училище. В одном из самых замечательных учебных заведений того времени немалое внимание уделялось изучению истории, как отечественной, так и зарубежной. Согласно более поздней «Справочной книжке Тенишевского училища»333, курс XV семестра предполагал, в частности, изучение истории Французской революции: «Великая революция, ее происхождение, ход и последствия». И хотя в качестве пособия к этой теме в «Справочной книжке» указано только одно: «Платонов, Учебник русской истории», вполне вероятно, что в «Тенишевке», где во главу угла ставили работу по формированию широкого мировоззрения и самостоятельного мышления воспитанников, не проходили при изучении Французской революции мимо одного из наиболее значимых сочинений на данную тему, а знакомили учащихся с книгой Карлейля.
Естественно, это только предположение. Не исключено, что Мандельштам мог познакомиться с «Французской революцией» и позднее. Интерес к Карлейлю у Мандельштама мог, видимо, быть обусловлен и тем, что Карлейля высоко ценил Герцен - он восхищался его «Французской революцией» еще до знакомства с самим Карлейлем в Англии; «Былое и думы» написаны не без влияния Карлейля. Отношение Мандельштама к Герцену как одному из самых важных для него русских мыслителей XIX века хорошо известно.
Так или иначе, познакомился ли Мандельштам с книгой Карлейля еще в период обучения в Тенишевском училище или позднее, читал он ее по-русски или во французском или немецком переводе, был ли он знаком с выдержками из нее или прочитал ее целиком, - само знакомство с «Французской революцией» представляется очень вероятным.
Сопоставим приведенные выше стихи Мандельштама с характеристиками из труда Карлейля (цитируем издание 1907 г.):
<...> Наконец, в предопределенном 1749 году, увидел свет этот давно-жданный грубо скроенный Габриель Оноре, самый дикий львенок из всех когда-либо рождавшихся от этой дикой породы. С каким удивлением старый лев (потому что наш старый маркиз был тоже подобен льву: непобедимый, царственно гениальный и страшно упрямый) смотрел на свой отпрыск, и он решил дрессировать его, как никогда не был дрессирован ни один лев! Напрасно, о маркиз! Этот львенок, хотя бы ты раздавил его или содрал с него шкуру, никогда не впряжется в собачью тележку.»334.
А вот Мирабо - общественный деятель, Мирабо в расцвете сил: «Слушайте рычание этого голоса царя лесов, сначала скорбное и тихое, потом возвышающееся до рева! <...> Мирабо смотрит на него [на Де Брезе - Л.В.] горящими глазами и потрясает своей черной львиной гривой.».335
Наконец, Мирабо перед кончиной: «А другу, который поддерживает его, он говорит: “Да, поддержи эту голову; я желал бы завещать ее тебе"»336.
Дантон у Карлейля: «Суровый Дантон... <.> Итак, перед нами новый сокрушитель формул, и с более широкой глоткой, чем у Мирабо: это Дантон - Мирабо санкюлотов»337.
<.> Он поднимается во весь свой огромный рост, встряхивает своей огромной черной головой; глаза его мечут молнии... <...> “Дантон прятался 10 августа!" - возражает он подобно реву льва в тенетах. <...> Так гремит Дантон все сильнее и сильнее, пока его львиный голос не “замирает в горле”: слова не могут выразить того, что есть в этом человеке»338.
Как видим, в этих описаниях мы встречаем и «львенка», и взрослых «львов» с их большими гривастыми головами.
Отметим, что и Людовик XVI тоже описан Карлейлем как “большеголовый»: «А этот Grosse-Tete в круглой шляпе и парике, который, время от времени высовываясь [из кареты - смотрит назад: сдается мне, что он смахивает - ? Живее, сьёр Гильом, писец Директории, принесите мне новую ассигнацию! Друэ рассматривает новую ассигнацию, сравнивает портрет на кредитном билете с большеголовым человеком в круглой шляпе.»339.
Наконец, немаловажно и то, что две из завершающих книгу Карлейля, повествующих о конце революции глав носят названия «Лев не умер» и «Лев вытягивается в последний раз». Сравним с отзывом Герцена о Французской революции, написанным, думается, не без влияния книги Карлейля: «: Террор именно начался после казни короля, вслед за ним явились на помосте благородные отроки революции, блестящие, красноречивые, слабые. Жаль их, но спасти невозможно, и головы их пали, а за ними покатилась львиная голова Дантона и голова баловня революции, Камиль Демулена»340
Итак, «большеголо в ость» французского депутата московской крестьянской конференции можно, думается, объяснить так: работа над переводами из Огюста Барбье, которыми Мандельштам занимался в 1923 г., приводит к воспоминанию о Париже и созданию стихотворения «Язык булыжника мне голубя понятней.», где, как представляется, откликнулся не только Барбье, но и «цитируется» книга Т. Карлейля; несколько позднее в этом же году, в октябре, внешность «Вуазея» напоминает Мандельштаму французских революционеров прошлого, и делегат получает в очерке о международной крестьянской конференции перенесенную из стихотворения в усеченном виде («львиность» отсутствует) характеристику. «Председатель Вуазей», который «словно с галереи Парижской коммуны сошел», напоминает автору очерка не только деятелей Коммуны, но видится в перспективе всей богатой революционной традиции Франции.
Примечания
325
«Правда» от 13 октября 1923 г. С. 3; «Известия» от 13 октября 1923 г.
С. 3.
326
Мандельштам О.
327
Мандельштам О. Собрание сочинений в 4-х тт. М.: 1993 - 1997. Т. 2. 1993. С. 325.
328
Мандельштам О. Полное собрание стихотворений. СПб.: 1995. С. 178.
329
330
Там же. С. 417.
331
Мандельштам О. Собрание сочинений в 4-х тт. М.: 1993 - 1997. Т. 2. 1993. С. 309.
332
Мандельштам О.
333
Справочная книжка Тенишевского училища. Пг.: 1915.
334
Карлейль Т Французская революция. История. СПб.: 1907. С. 89-90. «... от этой дикой породы» - имеется в виду род, к которому принадлежал Мирабо. «... старый лев» - отец будущего революционного трибуна.
335
Там же. С. 109.
336
337
Там же. С. 428.
338
Карлейль Т. Французская революция. История. СПб.: 1907. Там же. С. 571.
339
Там же. С. 307. - большеголовый (фр.).
340
Герцен А. Собрание сочинений в 30-ти тт. Т. VI. М.: 1955. С. 45-46.