О. Мандельштам. Камень. Стихи
«Гиперборей». Петроград, 1916. Цена 1 руб. 25.
Книга О. Мандельштама интересна тем, что являет нам творческий путь автора, не только художественный, но и душевный. В ней явственно намечаются три этапа этого пути.
Вначале поэт глядит, еще не созерцая, его поэзия — поэзия пяти чувств, он попросту радостно дивится миру и своей душе, которая еще:
Не умеет вовсе говорить
И плывет дельфином молодым
По седым пучинам мировым.
Поэт еще не творит, он только называет все видимое, слышимое, чувствуемое им, и называет бездумно, с упоением. К этому периоду относятся очаровательные natures mort'ы: «На бледно-голубой эмали», «Медлительнее снежный улей», «Невыразимая печаль».
Мысль о смерти знаменует начало второго, переходного периода.
Неужели я настоящий,
И, действительно, смерть придет?..
…Так вот она настоящая
С таинственным миром связь!
Какая тоска щемящая,
Какая беда стряслась.
Сомнения в действительности себя, — бытия своего и смерти, — рожденное, разумеется, сознанием их, во все времена делавшее сердце и мысль жадными к упоению жизнию, устремляет поэта ко всему конкретному, ко всему, что подтверждает реальность существования мира и, тем самым, человеческого я. «Действительно, смерть придет», а меж тем, «на стекла вечности уже легло мое дыхание, мое тепло», необходимо, следовательно, утвердить всякое свидетельство жизни минувшей и нынешней, пусть преходящей, но сущей. И вот третий этап творческого пути поэта. Под знаком смерти жизнь обретает болезненную значимость. Становится разительным участие в образах поэта не только вещей, но и имен собственных. — Батюшков, Дюма, Верлэн, Себастиан Бах, Эдгар По, Чарльз Диккенс, Сумароков, Озеров, Оссиан, Бонапарт, Меттерних, Бетховен, Флобер, Золя, Гомер, Расин, — целый ряд прекрасных, неопровержимых конкретностей, говорящих поэту о реальности мира и, тем самым, его собственной души.
Весьма недальновидны будут те, которые, смутясь обилием вещей и имен в поэзии О. Мандельштама, увидят в поэте некоего просвещенного коллекционера, попросту талантливого эстета. Им можно ответить словами самого поэта:
Я земле не поклонился
Путь художника — путь самоутверждения, и тот, который избрал О. Мандельштам — человеческий, понятный и законный — приводит его к пафосу конкретности. Стихи О. Мандельштама не только пышны и торжественны, — они патетичны.
Слово, как материал стихотворного искусства — в гармонии с творческой личностью поэта; оно — насыщенная, прочная, твердая масса. Творчество О. Мандельштама — в ваянии — в крепком союзе с нею: его «Камень» — поющий камень. Поэт достигает истинной виртуозности ритма, — так, например, в стихах «Сегодня дурной день» передано как бы сердцебиение:
О, маятник душ строг —
Качается глух, прям,
И страстно стучит рок
В запретную дверь к нам.
«Бессонница, Гомер, тугие паруса» — медленная, величавая поступь:
И море черное, витийствуя, шумит
И с тяжким грохотом подходит к изголовью.
В стихах: «И поныне на Афоне» — упоительный песенный разлив:
И поныне на Афоне
На крутом зеленом склоне
Имя Божие поет.
И, наконец, в прекрасных стихах: «Я не слыхал рассказов Оссиана», в которых скульптура и музыка сдружились, покорствуя поэту, в стихах, которые хочется знать наизусть — чувствуется та духовная и, следовательно, формальная напряженность, по которой из сотни стихотворений сразу отличила настоящее, и которая есть верная примета подлинности произведения искусства.
— труд целой человеческой жизни; в «Камне» О. Мандельштама открывается нам начало этого пути, и оно таково, что заставляет с интересом ожидать следующих сборников поэта.
1916г.
«Северные записки», 1916, Апрель-Май, Сс. 242-243.