ЕЩЕ РАЗ ОБ АНАЛИЗЕ И ИНТЕРПРЕТАЦИИ
МАНДЕЛЬШТАМОВСКОГО «NOTRE DAME»
Константин Поливанов
(Москва)
разница между анализом и интерпретацией стихотворения: простые и сложные тексты требуют разных методов чтения и понимания: для простых — анализ, для сложных — интерпретация. При анализе мысль идет от целого к частностям, при интерпретации — наоборот, от частей к целому. «Ана-лиз» этимологически означает «раз-бор» на части: мы читаем простое стихотворение, понимаем его в целом и после этого пытаемся лучше понять его части, его подробности. «Интерпретация» означает «истолкование»: мы читаем сложное стихотворение, мы не можем понять его в целом, но можем понять смысл отдельных частей, которые проще других. Опираясь на это частичное понимание, мы стараемся понять смысл смежных с ними частей, все дальше и дальше, как будто решаем кроссворд, и в конце концов весь текст оказывается понят и лишь некоторые места, может быть, остаются темными1.
«Стихотворение “Notre Dame”, — как утверждает Гаспаров, — «простое», потому что ясно представляет собой восторженное описание собора и затем делает вывод, четкий, как басенная мораль - “Но чем внимательней твердыня Notre Dame, я изучал твои чудовищные ребра, тем чаще думал я: из тяжести недоброй и я когда-нибудь прекрасное создам”: культура преодолевает природу, устанавливая в ней гармоническое равновесие противоборствующих сил. Описанию готики как системы контрофорсов соответствует стиль стихотворения как система антитез»2.
Далее Гаспаров прибегает к пересказу стихотворения по строфам: «(I, экспозиция) собор на месте греческого судилища красив и легок — (II, самая “техническая” строфа) но эта легкость — результат динамического равновесия противоборствующих сил — (III, самая патетическая строфа) в нем все поражает контрастами — (IV, вывод) вот так и я хотел бы создать прекрасное из противящегося материала»3.
За этим в статье следует объяснения отдельных частностей, разумеется, с приращениями основного смысла, и наконец, сопоставляя стихотворение с «фоном» акмеистических деклараций и мандельштамовских рассуждений о культуре и архитектуре, Гаспаров говорит и об элементах интерпретации этого «простого» стихотворения.
Можно выделить еще несколько деталей в этом стихотворении, которые, как кажется, позволят дополнить в нем то, что Гаспаров обозначает словом интерпретация. В первой строфе текста назван Адам, с которым сопоставляется свод собора:
Играет мышцами крестовый легкий свод.
Гаспаров связывает это со вторым названием акмеистов — «адамисты», а Левинтон, на которого он ссылается, предлагает учесть еще и то, что на портале собора находится изображение Адама.
Однако, если обратить внимание, что в последней, по выражению Гаспарова, «метапоэтической строфе» речь заходит о «ребрах»:
Чем внимательней твердыня Notre Dame
то можно допустить, что здесь подспудно присутствует мотив Божественного творчества: создания женщины из ребра Адама. В таком случае, соединение «прекрасного» («прекрасное создам») с названием собора Notre Dame — допускает гипотезу, что речь идет о поэте, который сможет, как когда-то его старший современник Блок, создать не просто нечто столь же прекрасное, как парижский собор, но своего рода новую Прекрасную Даму.
1
Гаспаров М. О русской поэзии: Анализы. Интерпретации. Характеристики. СПб., 2001. С. 260.
2
3
Там же. С. 266.