Нерлер П.М.: Cor amore. Этюды о Мандельштаме.
На пути к социологии Осипа Мандельштама: интегрум-анализ его упоминаемости и цитатности в российских СМИ

На пути к социологии Осипа Мандельштама: интегрум-анализ его упоминаемости и цитатности в российских СМИ

Александру Смолянскому

Новый виток в гонке вооружений гуманитария³¹²

Информационная система Integrum — это служба баз данных, состоящая из крупнейшей электронной коллекции русскоязычных документов и информационно-поисковой системы для их обработки. Это как бы гигантская библиотека, в которой все под рукой и всплывает по первому требованию.

Библиотека небесплатная. Получив или приобретя то или иное информационное пополнение, «Интегрум» обходится с ним далее как с товаром и ведет себя как комиссионный или букинистический онлайн-магазин, работающий от процентов. Поставщик информации получает свою долю только в том случае, если его информация была разыскана и приобретена пользователем. Вместе с тем сравнение немного хромает, если учесть, что приобретенный у «Интегрума» товар уже оцифрован, проиндексирован и встроен в определенный корпус отобранных текстов, то есть приведен «Интегрумом», так сказать, в товарный вид.

На конец 2013 года в «Интегруме» имелось почти 8000 баз данных, сведенных в 37 тематических групп и состоящих из примерно 500 миллионов документов. Среди них — полные архивы тысяч СМИ, большинство из которых начинается в первой половине 1990-х гг. Базы «Интегрума» обновляются ежедневно, увеличиваясь в среднем на два источника и на 40 тысяч документов в день. Общий объем документов уже превысил один терабайт (или 2⁴⁰ байт!).

«Интегрум» располагает своего рода «дышащим» конкордансом, или словарем из 10.000 наиболее частотных слов русского языка со специальными обучающими функциями³¹³.

«Интегрум» имеет весьма совершенную многофункциональную информационно-поисковую систему «Артефакт», обеспечивающую эффективную навигацию в подопечном себе информационном пространстве. Это несравнимо более продвинутый инструментарий, чем, скажем, информационно-поисковые машины Интернета, вслепую шурующие в мировом океане информационного мусора. И, хотя поиск в Интернете —процедура трудоемкая и испытание для терпения, итог поиска нередко неутешителен: гора ненужного — и кучка искомого, при этом без гарантии качества или хотя бы полноты добытой информации. Не дает Интернет и доступа в полнотекстовые архивы СМИ.

«Интегрум» же, в отличие от Интернета, умеет прицеливаться, то есть ограничивать область изначального поиска, он работает не в безбрежном хаосе, а в хорошо структурированном и разгороженном пространстве сообщающихся друг с другом массивов и систем данных.

Система «Артефакт» многофункциональна и располагает разветвленным языком запросов со сложным синтаксисом, осуществляет поиск слов с запутанной морфологией и даже с опечатками, поиск дат и людей, сортировку результатов по разным критериям и т. п. Отсюда, кстати, ясно, что половина успеха при пользовании «Интегрумом» — это грамотно поставленный запрос.

«Интегрум» позволяет строить гипотезы не на субъективной оценке нескольких случайно обнаруженных фактов, а на основе анализа колоссального русскоязычного материла. Так что применение «Интегрума» — это новый виток в «гонке вооружений» в сфере научной гуманитарной мысли.

В считанные секунды на монитор выводится любой документ, отражающий всю палитру российских СМИ, в том числе материалы множества провинциальных изданий, знакомство с которыми без «Интегрума» было бы просто весьма затруднено, чтобы не сказать невозможно. При этом гарантируется «качество» каждого выхваченного по запросу документа — его аутентичность и репрезентативность, что не может не сказываться и на обоснованности выводов и качестве конечного научного результата.

Осями, вокруг которых крутится «Интегрум», являются Россия и русский язык. Все его базы данных так или иначе связаны с ними, что делает его самой крупной на сегодня электронной коллекцией информации о России вообще.

В целом интегрум-анализ — инструмент широкого профиля. Он вполне мог бы явиться инструментом консенсусного закрепления неологизмов в живом словаре. Есть и обратная задача — проверка на вшивость существующего словаря, определение бездействующих слов, даже таких красивых, как слово «шерешь», которым гордился Николай Асеев и даже хвастался им.

Изначально «Интегрум» не предназначался для академической науки, тем более для гуманитариев. Его адресатом были совсем другие пользователи — отчасти, компьютерно более продвинутые, но главное — более состоятельные, так как годовая лицензия на «Инте- грум» — удовольствие дорогое!³¹⁴ Ее владельцы, в основном, из числа крупных компаний, банков и информационных агентств.

Первопроходцами из гуманитариев стали филологи. Стремление «Интегрума» сохранять любой русскоязычный документ (и в этом «Интегрум» на «комиссионку» уже не похож) сулит им новые и дополнительные перспективы.

Первые попытки применения «Интегрума» в филологии и в других гуманитарных областях все же напоминали стрельбу из пушки по воробьям: они были достаточно примитивны и сводились к поиску и анализу отдельных примеров, благо их нахождение с помощью «Ин- тегрума» и даже подбор определенной совокупности с самого начала были не слишком трудным делом.

и «Частотный словарь языка СМИ». С их помощью доступной стала фиксация первого упоминания исследуемого объекта в базах «Интегрума» или построения различных нормированных рядов опирающиеся на довольно сложные запросы и сделанные по ним расчеты.

Рассчитываться могут, например: а) абсолютное количество документов, в которых объект встречается в каждой заданной временной точке, б) процентное отношение документов, в которых объект встречается, к общему количеству документов, которые содержатся в «Интегруме» в каждой заданной временной точке, в) процентное отношение документов, в которых объект встречается в одном контексте, к количеству документов, в которых он встречается в другом контексте, г) процентное отношение количества документов, в которых объект встречается в одном контексте, к количеству документов, в которых он встречается в любом контексте, д) процентное отношение количества документов, в которых упоминается один объект, к количеству документов, в которых упоминается другой объект и т. п.

Появление этих и других сервисов, как бы специально «заточенных» под нужды аналитики (в том числе и социального или гуманитарного профиля), окончательно убедило ученых в целесообразности освоения и полезности практического применения интегрум-анализа.

Серьезным ограничителем, конечно же, является платность «Ин- тегрума» как ресурса. Поэтому необходимость или предпочтительность использования «Интегрума» надо всякий раз серьезно и конкретно обосновывать. Тем не менее в настоящее время все большее количество университетов (иногда вскладчину) приобретает кампус- ные лицензии, в результате чего количество пользователей и ценителей «Интегрума» среди ученых-гуманитариев неизменно растет.

Вместе с тем освоение «Интегрума» все еще затруднено тем, что способы применения его баз данных и инструментов систематически еще нигде не были описаны. Назрела необходимость не только в консолидации опыта ученых, активно пользующихся «Интегрумом», но и в создании своего рода «методички» по его применению, а главное — в определении границ его возможностей и места в ряду инструментов точного гуманитарного анализа. Иными словами — в выявлении и демонстрации тех типов научных задач, чьи решения стали возможными благодаря использованию «Интегрума».

Мандельштам и интегрум-анализ:

социология Осипа Эмильевича

Осип Мандельштам проложил одну из магистральных линий русской поэзии XX века и оказал колоссальное влияние на всю русскую литературу 2-й половины XX века.

На интуитивном уровне поэзия Мандельштама обладает, — как бы в качестве побочного эффекта, — явно повышенной афористичностью и, как следствие, высокой цитируемостью (как явной, так и скрытой).

Разумеется, это влияние отчетливо прослеживается в литературной сфере — прежде всего в творчестве многих десятков поэтов, среди которых как малоизвестные авторы, так и Нобелевские лауреаты. Но влияние Мандельштама на потомков к этому не сводится и этим не ограничивается.

Многие тексты поэта, такие, например, как «Я вернулся в мой город, знакомый до слез...», «Мы живем, под собою не чуя страны...», «Сохрани мою речь навсегда...», «Пространством и временем полный...», подобно грибоедовскому «Горю от ума», уже давно «разошлись на цитаты» и вошли в широкий словарно-языковой обиход.

Нас будут интересовать преимущественно случаи внелитературного употребления мандельштамовских текстов, особенности их усвоения в медиасфере, то есть в актуальной текущей журналистике, естественно-научной периодике и, возможно, в других словесных пластах. По возможности, будут учитываться как явные, так и скрытые цитаты, парафразы и коннотации, особенности их употребления внутри статей и в статейных заголовках.

Эмпирическим полигоном и одновременно идеальным инструментом, с помощью которого производился собственно анализ, был Integrum — система, которую без преувеличения можно уподобить расширяющейся информационной галактике.

В биографии самой этой системы есть пересечения и с событиями посмертной мандельштамианы. А именно: начало полноформатной деятельности «Интегрума» пришлось на 1991 год³¹⁵, точнее, это точка отсчета ретроспективы его основных информационных баз, что совпало со столетним юбилеем Осипа Мандельштама, пришедшимся на самое начало года (на 15 января).

Собственно говоря, Мандельштам для «Интегрума» — нетрудный орешек, но авторитетного корпуса текстов Мандельштама до недавнего времени в него так и не было заведено.

Уже говорилось, что интегрум-анализ особенно хорошо чувствует себя в социологии и политологии.

Что ж, поговорим тогда о социологии Мандельштама.

Обратимся к его совокупной упоминаемости в постсоветской медиасфере³¹⁶. А чтобы Мандельштаму не было скучно, подберем ему кампанию и, по возможности, неплохую: Ахматова, Бродский, Есенин, Маяковский, Пастернак, Цветаева и Ходасевич. Конечно, тут нет Блока, нет Белого — поэтов того же ряда, что и названные, но уж не судите слишком строго.

Маленький методический нюанс. Практически у каждого поэта есть омонимическая нагрузка — однофамильцы, родственники, пароходы, кинофильмы и другие «источники информационных шумов», общее влияние которых на уровень частотности может быть весьма и весьма значительным.

Интегрум позволяет выявлять и анализировать эту омонимическую компоненту с любой степенью дробности, но в этот нюанс мы не станем здесь углубляться.

Важно подчеркнуть, что всякий раз мы оперируем множествами, о происхождении и структуре которых имеем ясное представление Итак, ранговая последовательность тут такова:

Упоминаемость восьми русских поэтов

в системообразующих СМИ (1991—2012 гг.)*

Таблица 1

* Учитывались: центральная и региональная пресса, ИТАР-ТАСС и РИА-Но- вости, интернет-издания, теле— и радиовещание.

Условные обозначения: А.А. — А. Ахматова; И.Б. — И. Бродский; С.Е. — С. Есенин; О.М. — О. Мандельштам; В.М. — В. Маяковский; Б.П. — Б. Пастернак; В.Х. — В. Ходасевич; М.Ц. — М. Цветаева.

Как видно из табл. 1 и рис. 1а и 1 б (см. на вклейке), популярность поэтов в базовых СМИ — вещь не слишком стабильная. Тем не менее просматривается следующее деление внутри этой восьмерки: выделяются явный «лидер» (Маяковский, оторвавшийся от остальных чуть ли не вдвое), шестерка «середняков» (Есенин, Бродский, Пастернак, Ахматова, Цветаева и Мандельштам) и явный «аутсайдер» — Ходасевич. Мандельштам, хотя и «закрепился» на предпоследнем месте, но по уровню показателей, совсем ненамного отстоит от остальных троих. Интересно, что в «середняках» оказались все четверо представителей той самой «квадриги» поэтов, что определяла читательские вкусы шестидесятников, — Пастернак, Ахматова, Цветаева и Мандельштам. Как интересно и то, что лишь одному из них — Пастернаку и только в первой половине 1990-х гг. — доводилось быть вторым по популярности в этом ряду, после него «вторым» некоторое время был Бродский, а в последнее время — Есенин.

Интересно, что в 1992—1993 гг. семеро из восьми (исключением был, разумеется, Маяковский) были примерно равнопопулярны, но на довольно низком уровне. Затем все, кроме Ходасевича, несколько поднялись и внутри шестерки стали происходить упомянутые выше перестановки.

Примечательно, что та же макроструктурность наблюдается и в тех случаях, когда мы расщепляем тестируемую медиасреду на составные части.

Влияние юбилеев не слишком заметно — ни в 1991, ни в 1996, ни в 2001 гг. Да и про 1996 год утверждать что-либо определенное и приписывать этот успех юбилею не просто: в тот год небольшой или значительный подъем испытали буквально все, включая Ходасевича.

A propos Ходасевич. Его стабильное последнее место в этом и только этом ряду — отнюдь не последнее в русской поэзии!

Единственный поэт, все-таки совершивший очевидное восхождение, — это Есенин: с 0,13 до 0,26³¹⁷. Единственный не растерявший высоту — Маяковский: 0,43. Но у него было труднообъяснимое падение в 1994 году — до 0,17. Остальные же не выдержали, запыхались и поотстали.

В целом траектории поэтов «коренной квадриги» Серебряного века — Мандельштама, Пастернака, Ахматовой и Цветаевой — довольно близки друг к другу: крутое падение в 1992—1994, рост в 1995—1996 и медленное полупадение-полупарение в последующем. Ахматова обогнала Мандельштама уже в 1993, а Цветаева — в 1994 году.

Разительнее всего сама крутизна падения цитируемости Мандельштама — с 0,49 до 0,03, — то есть в 18 раз! Думается, с ним произошло то, что и Ходасевичем, — он вошел в свои берега, и стадионы на его имя ни сегодня, ни завтра уже не созовешь.

На этот вопрос, слава богу, можно и не отвечать. По крайней мере здесь.

Упоминаемость в разных сегментах медиасферы

Интересно сопоставить «вес» и его динамику для каждого из восьмерки поэтов в разных информационных пространствах³¹⁸. При сравнении видно, что «траектории» для разных пространств отличаются очень сильно.

Так, в сегменте центральной прессы (рис. 2) преимущество Маяковского еще безоговорочней, зато Есенин съезжает со 2-го на 4-е место, пропуская вперед Бродского и Пастернака. Мандельштам — все на том же стабильном 7-м месте, но его отставание здесь минимально.

А вот в сегменте региональной прессы (рис. 3) Есенин дает бой Маяковскому и один раз даже настигает его. Третьей идет Ахматова, которую в 2012 году неожиданно догнала Цветаева. Мандельштам — все так же на 7-м месте.

В сегменте радиоэфира (рис. 4) преимущество Маяковского не столь велико. Но при этом Есенин скатывается до 6—7-го места, пропуская вперед не только Бродского и Пастернака, но и Ахматову (спорящую с Пастернаком за 3-е место) и Цветаеву. Мандельштам лишь в половине случаев — на 7-м месте, в остальных — на 6-м и даже на 5-м.

В интернет-изданиях (рис. 5) Бродский и Есенин попеременно отнимают друг у друга 2-е место, а Мандельштам, начиная с 2005 года, — все на том же стабильном 7-м месте.

Любопытные результаты можно получить, если сегментировать еще мельче, например, по отдельным органам СМИ, в частности, газетам. Так, в «Коммерсанте-Daily» Маяковский доминирует, вторым, во главе плотной группы, идет Бродский, а с Мандельштамом за 7-е место иногда конкурирует и Ходасевич. А в «Красной звезде» в трети дат идущий 2-м Есенин догоняет даже Маяковского. В «Литературной газете» Маяковский впереди, но никакого его доминирования нет; в отдельные годы в лидеры выбивались то Есенин, то Пастернак, то даже Ахматова! Мандельштам борется за 6-е место, но с непривычным соперником — с Бродским.

Цитатность

Цитатность — это встречаемость (частотность) отдельных цитат из того или иного автора. Анализ таблицы 2 говорит о сравнительной цитатности мандельштамовских стихов в медиасфере. Лишь немногие фразы или отдельные выражения выказывают относительную «конкурентоспособность» на этом интеллектуальном «рынке».

Например: «под собою не чуя страны...» или «кремлевский горец» из того же стихотворения, но при этом политическая лирика явно доминирует в этом внутримандельштамовском ряду (далее следуют «век-волкодав» и «руки брадобрея»). Иные, чисто художественные, цитаты, запомнившиеся современникам поэта, так и не вошли в медийное сознание (от силы 2—4 упоминания в год).

Интересно, что этот вывод не распространим на других поэтов: лирические цитаты из Маяковского, Ахматовой и Пастернака оказались весьма и весьма популярными, то же наверняка можно сказать и о тютчевском

Встречаемость отдельных цитат из О. Мандельштама и др. поэтов, раз (1992—2007 гг.)*

Таблица 2

** Без упоминания Мандельштама в двух смежных предложениях.

Один интересный методический момент. Большинство цитат неотрывны от своего автора и от его имени, но в некоторых случаях они существуют как бы и в отрыве от него. Так, около 1/3 упоминаний «под собою не чуя страны» и 1/4 встретились без того, чтобы имя Мандельштама всплыло в пространстве хотя бы двух фраз от места своего упоминания.

За это время «кремлевский горец» был зафиксирован 533 раза в 231 публикации. Больше всего таких публикаций — в «Московском комсомольце» (10), «Новом мире (9), «Новой газете» и «Октябре» (по 8), «Новом времени» и «Континенте» (по 6). А вот в «Красной звезде» ни одной броской цитаты из Мандельштама вообще не было.

Максимальная цитируемость ахматовской строки — «Когда бы вы знали, из какого сора...» «Умом Россию не понять...» вчетверо выше (в том же «Московском комсомольце» — 40 раз)!

Интересно, что такая, например, цитата, как «Мастерица виноватых взоров», пошла по рукам не только в отрыве от автора, не только в отрыве от правил цитатности (то есть без кавычек), но и в отрыве от адресата — Марии Петровых. Таких цитат несколько, и я приведу только одну: «Мастерица виноватых взоров и маленьких бытовых трагедий, Улицкая протащила контрабандой в свою классическую прозу совершенно психоделический кусок»⁸.

Примечательна инструментализация и трансформируемость строчки, хотя бы и вырванной из контекста. «Я вернулся в мой город, знакомый до слез...». Цитата сама по себе довольно популярна, — особенно в силу своей, как выясняется, универсальности и применимости к чему угодно, а не только к городу на Неве.

Первой этим воспользовалась Алла Пугачева, однако не географически, а гендерно: первую строчку она переделала на свой, на девичий лад: ³¹⁹

А так — к чему эти «знакомые слезы», кроме Ленинграда и Питера, только не прилагались: и к Красногвардейску в Крыму, и к Красноярску, и даже к Парижу (причем в случае Собчака!).

Забавная аберрация про Путина: именно этой строчкой называлась одна из заметок о его посещении одного города. И какого бы Вы подумали?

Цитатность в социальных медиа (блогосфере)

Сравнительно недавно «Интегрум» разработал инструментарий и для аналогичного сканирования и анализа блогов, то есть социальных медиа. В настоящее время в социальных сетях («LiveJournal», «ВКонтакте», «Твиттер», «Facebook», «Google+», «Mail.ru» и других) зарегистрировано около 29 миллионов блогов, многие миллиарды записей!

Для экспериментального зондажа блогосферы на предмет присут- свия в ней цитат из Мандельштама, Пастернака, Тютчева и Бродского³²⁰ была выбрана «гомеопатическая» недельная доза. Навскидку была взята неделя с 20 по 27 октября 2013 года, число экспертно предложенных цитат из каждого поэта было равно 5 (из Мандельштама — 6, но 2 из одного и того же стиховторения).

«век-волкодав», а еще 3,4 % — на «под собою не чуя страны». Третьим идет (0,7 %). Из социальных сетей доминирует «Вконтакте» — 99,3 %, у идущего вторым «Твиттера» — всего 0,5 %. Среди отдельных блогеров по частоте цитирования Мандельштама на указанной неделе лидировали Александр Алехин и Юлия Земляникина — соответственно, 20 и 10 раз.

Цитаты из Тютчева встречались на неделе 1396 раз, чаще всего — «Умом Россию не понять...» (64,6 %) и (19,2 %). А цитаты из Пастернака и Бродского — на порядок реже: соответственно, 402 и 212 раз. У Пастернака в лидерах «Свеча горела на столе...», у Бродского — «Ниоткуда с любовью...».

Возможность пролистать навскидку конкретные случаи убеждают в том, что довольно часты цитаты-пересмешники, иногда очень смешные. Например, «Умом Россию не понять, а другими местами очень больно». Или: «Лежало сало на столе, лежало сало...».