Бонч-Бруевич Владимир Дмитриевич
БОНЧ-БРУЕВИЧ Владимир Дмитриевич (28.6.1873, Москва - 14.7.1955, там же), гос. и полит. деятель, историк и литератор. Член РСДРП с момента ее основания (1895). До рев-ции Б. был журналистом марксистского толка, большим знатоком рус. раскола и сектантства. В 1908-18 и 1920-26 руководил изд-вом «Жизнь и знание». В 1917-20 - управляющий делами СНК, один из гл. организаторов переезда пр-ва из Петрограда в Москву. С 1921 на науч. работе. В 1933 организовал и до марта 1940 возглавлял Государственный литературный музей (ГЛМ) в Москве. Несмотря на то что тестем Б. был репрессированный Л. Л. Авербах, а его дочь оказалась в ссылке, для самого Б. видимых неприятностей не последовало. Все же в марте 1940 он был отстранен от руководства ГЛМ, оставшись редактором музейных изданий [Б. основал и редактировал серии «Звенья. Сб. материалов и документов по истории литературы, искусства и общественной мысли XIX века» (1932-51), «Летописи Государственного литературного музея» (1936-48), «Бюллетени (последние три вып. наз. «Каталоги») Государственного литературного музея» (1935-49)]. Однако начавшаяся война прервала и эту работу. После войны, с 1945 до смерти Б. - директор Музея истории религии и атеизма АН СССР.
т. н. «Предложения» (РГАЛИ. Ф. 612. Оп. 1. Д. 3045. Л. 297). В тот же день Б. поручил Фондовой комиссии ГЛМ рассмотреть «Предложение» О. М. Вопрос рассматривался 16.3.1934 на комиссии экспертов. Об архиве О. М. доложил Н. К. Гудзий, присутствовали Ю. А. Бахрушин, Н. Н. Гусев, И. С. Зиль- берштейн, А. М. Еголин, А. А. Сабуров, И. А. Успенская, Н. П. Чулков. Из протокола заседания следует, что Гудзий предложил приобрести архив за 600 р., постановлено же было приобрести его за 500 р. Вопрос об архиве О. М. значился в протоколе под № 45, всего же в повестке дня было 83 пункта. На полях протокола пометка рукой секретаря комиссии Н. А. Дилевской: «Владелец отказался, взял обратно» (РГАЛИ. Ф. 612. Оп. 1. Д. 3510. Л. 17. Дублетный экз. протокола имеется также в фонде Б. в РГБ (РГБ. Ф. 369. Кар. 105. Д. 7. Л. 240). После решения Фондовой комиссии между Б. и О. М. состоялся телефонный разговор и обмен письмами. Возмущение О. М. выразилось в том, что «покупку писательского архива Вы превратили в карикатуру на посмертную оценку. Без всякого повода с моей стороны Вы заговорили со мной так, как если бы я принес на утильпункт никому не нужное барахло, скупаемое с неизвестной целью. Все это прозвучало тем более дико, что Литературный музей обнаружил в данном случае самую простую и наивную неосведомленность». 27.3.1934 О. М. выдал своей жене доверенность: «Отказываясь от передачи в Гослитмузей моих рукописей, доверяю жене моей, Надежде Яковлевне Мандельштам, получить обратно предложенные мною в Литмузей, согласно описи, материалы». 27.4.1934 Б. ответил О. М. письмом, к-рое было перепечатано и отправлено только 8.5.1934, где писал: «Конечно, Вы можете не соглашаться с моей оценкой Вас, но думаю, что переоценка себя весьма свойственна многим писателям нашего времени, и в частности поэтам. Мы все Вас любим и уважаем, но никак не можем Вас ставить на одну доску с классиками нашей поэзии. Каждому дано свое. <...> Я просил бы Вас не счесть за обиду ни мой разговор с Вами по телефону, ни это мое письмо к Вам и твердо знать, что Ваши автографы мы хотели бы иметь в нашем музее. Никаких личных мотивов мы отнюдь никогда не имели и иметь не будем. Но вот в денежной оценке мы с Вами разошлись». Эти события послужили поводом к написанию О. М. ядовитой эпиграммы «На берегу Эгейских вод.».
Лит.:
С. В. Шумихин.