Баратынский Евгений Абрамович
БАРАТЫНСКИЙ (Боратынский) Евгений Абрамович (19.2.1800, с. Мара Кирсановского у. Тамбовской губ. - 29.6.1844, Неаполь, Италия; похоронен в С.-Петербурге на Тихвинском кладб. Александро-Невской лавры), поэт, прозаик. Поэзия Б., не имеющая черт яркой и очевидной традиции в творчестве О. М., тем не менее вошла в его поэтич. мышление неотъемлемой составляющей. В произведениях О. М. упоминания о Б. встречаются неоднократно. Высказывания о нем относятся уже к раннему периоду творчества О. М., к 1-й пол. 1910-х гг. Суждение О. М. «о значении Баратынского» зафиксировал в дневниковой записи от 18.8.1910 С. П. Каблуков. В ст. «О собеседнике» (1913), разрабатывая тему провиденциального собеседника, О. М. привел стих. Б. «Мой дар убог, и голос мой не громок.» и выделил в нем тему «читателя в потомстве»: «Проницательный взор Боратынского устремляется мимо поколения, - а в поколении есть друзья, - чтобы остановиться на неизвестном, но определенном “читателе”. И каждый, кому попадутся стихи Боратынского, чувствует себя таким “читателем” - избранным, окликнутым по имени.».
Это стих. Б. остается в оперативной памяти О. М. и в 1920-е гг. В ст. «Буря и натиск» (1922-23), отмечая развитие В. Ф. Ходасевичем тематики Б., О. М. писал: «Ходасевич культивировал тему Боратынского: “Мой дар убог, и голос мой негромок”, - и всячески варьировал тему недоноска»; О. М. отсылал здесь также к программному стих. Б. «Недоносок»). В 1922 в ст. «Письмо о русской поэзии» О. М. подчеркнул «ямбический дух Боратынского», к-рый он уловил в поэтич. творчестве своего современника, Н. А. Клюева.
Евгений Абрамович Боратынский
В письме к жене от 17.4.1935 С. Б. Рудаков сравнивал с Б. самого О. М. и сравнение это - в пользу О. М.
В мае 1932 О. М. обратился к созданию поэтич. образа Б. в стих. «Дайте Тютчеву стрекозу.». Этому стихотворению и стих. «Батюшков» (18.6.1932) Н. М. дала определение: «Первый подход к “Стихам о русской поэзии”». В 1932 в Москве О. М. увлекся поэтами Н. М. Языковым, В. А. Жуковским, К. Н. Батюшковым, Г. Р. Державиным, Б. Он не только перечитывал их произведения, но и собирал в это время их прижизн. издания. Говоря об этом увлечении, Н. М. сделала вывод: «Словом, 32-й год был периодом пересмотра русской поэзии XIX в.».
прошвы / Наволочки облаков». Эта строфа насыщена реминисценциями из поэтич. произв. Б.: «Отрывок из Поэмы: Воспоминания», стих. «Чудный град порой сольется.». В «Отрывке из Поэмы: Воспоминания», разрабатывая центр. тему своего творчества - тему торжества смерти, гибели и всеобъемлющего разрушения земного бытия, Б. создал образ идущего человека, к-рый наблюдает окружающие его следы иссякающей жизни, «прах дряхлеющей вселенной»: «Я всюду шествую, минувшим окруженный. / Я вопрошаю прах дряхлеющей вселенной»; «Как волны дымные бегущих облаков, / Мелькают предо мной события веков. / Печать минувшего повсюду мною зрима.». Контаминируя образы Б., О. М. создал собственные («прах веков»), к-рые в сгущенном виде воссоздают центр. тему лирики Б. Образ идущего человека при использовании метонимии превратился у О. М. в строку: «Баратынского подошвы». Инструментом характеристики поэтич. мышления Б. в стих. «Дайте Тютчеву стрекозу.» стал образ облаков, осмысленный им как символ преходящих событий, от к-рых под воздействием гибельного начала в мире ничего не остается (см. стих. Б. «Последняя смерть»; «Толпе тревожный день приветен, но страшна.»). Для создания образа Б. младший поэт привлек также его стих. «Чудный град порой сольется.», образный строй к-рого направлен на разработку темы поэтич. творчества - «Поэтической мечты». О реминисценциях в строках из этого стих. О. М., посвященных Б., из стих. Б. «Чудный град порой сольется...» и приписывавшегося Б. стих. П. А. Плетнева «Быть может, милый друг, по воле Парки тайной...». А в связи со строкой О. М. «Ну а перстень - никому» из этого стихотворения исследователи вспоминают повесть Б. «Перстень».
«Присутствие» Б. ощутимо в «римских» стихах О. М. (ср. со стих. Б. «Рим»). Строка «С притворной нежностью у изголовья стой» из стих. О. М. «В огромном омуте прозрачно и темно...» (1910) представляет собой цитату из стих. Б. «Признание» («Притворной нежности не требуй от меня»). Во 2-й строфе стих. О. М. «Я знаю, что обман в видении немыслим...» (1911), - скрытая цитата из «Рифмы» Б. По наблюдениям О. Ронена, реминисценции из стих. Б. «Толпе тревожный день приветен, но страшна...» присутствуют в «Грифельной оде» (1923). Имеются отчетливые переклички между стих. Б. «Еще, как патриарх, не древен я; моей...» и стих. О. М. «Еще далеко мне до патриарха.» (ср. с развитием этой темы в стих. С. М. Гандлевского, 1980: «Еще далеко мне до патриарха, / Еще не время, заявляясь в гости, / Пугать подростков выморочным басом: “Давно ль я на руках тебя носил!”»). «...На суперобложке к Баратынскому» О. М. переписал для Н. Е. Штемпель свои стихи, обращенные к ней: «К пустой земле невольно припадая...» (1937) и «Есть женщины сырой земле родные...».
Лит.: СПб., 2002; Черашняя Д. И. Поэтика О. Мандельштама: Субъектный подход. Ижевск, 2004; Ronen O. An approach to Mandelstam. Jerusalem, 1983.