«Серапионовы братья»
«СЕРАПИОНОВЫ БРАТЬЯ», лит. группа, сформировавшаяся в 1921 в петрогр. Доме искусств (ДИ) гл. обр. из слушателей лит. студии, созданной по инициативе А. М. Горького и Н. С. Гумилева. Сами «С. б.» датой рождения группы считали 1.2.1921, а точным адресом - комнату М. Л. Слонимского в писат. общежитии ДИ. Гл. инициаторами создания группы были Слонимский, Л. Н. Лунц, Н. Н. Никитин и В. С. Познер. Первонач. состав группы не был фиксированным, а «С. б.» считались все посетители еженедельных Серапионовских собраний в ДИ. Собрания посещали мн. петрогр. литераторы, включая почти всех, кто жил в то время в писательском общежитии ДИ, в т. ч. и О. М. Примерно в 1922 состав группы строго зафиксировали; «С. б.» стали считаться 10 литераторов: прозаики М. М. Зощенко, Слонимский, К. А. Федин, Вс. В. Иванов, Никитин, В. А. Каверин, драматург и прозаик Лунц, поэты Н. С. Тихонов и Е. Г. Полонская, критик И. А. Груздев (первоначально, в 1921, реальными участниками Серапионова братства были также В. Б. Шкловский, Н. К. Чуковский и Познер). «С. б.» названы по одноименному роману Э. Т. А. Гофмана, в к-ром описаны собрания группы молодых литераторов, читающих друг другу поочередно свои произведения. Автором названия группы разл. источники считали одного из трех ее участников: Лунца, Каверина, Слонимского.
Нек-рые из членов группы имели прозвища: Лунц - Брат-Скоморох, Груздев - Брат-Настоятель, Никитин - Брат-Ритор, Слонимский - Брат-Виночерпий, Каверин - Брат-Алхимик, Иванов - Брат-Алеут, Шкловский - Брат-Скандалист.
«С. б.» имели заметно различавшиеся лит. вкусы и взгляды; недаром Лунц выделял в группе три фракции: «западников», ориентировавшихся на зап. литературу (Лунц, Каверин); «восточников», считавших себя самодостаточными (Вс. Иванов, Никитин, Федин), и «центр», полагавший, что учиться надо только у рус. классиков (Слонимский, Зощенко). На первых порах всех «С. б.» объединяло высокое требование к качеству и честности их произведений.
«С. б.» принципиально не желали никакой бюрократизации своего сооб-ва, потому группа не имела ни устава, ни манифеста, протокольные записи ее заседаний не велись. Когда в «Лит. записках» (1922, № 3) Лунц вместо своей биографии, как это сделали остальные «С. б.», опубл. ст. «Почему мы Серапионовы братья», читающей публикой она была воспринята как декларация и вызвала полемику (в частности, и в самой группе «С. б.»).
В статье провозглашалось: «Мы не школа, не направление, не студия подражания Гофману <...> Мы назвались Серапионовыми Братьями потому, что не хотим принуждения и скуки, не хотим, чтобы все писали одинаково, хотя бы и в подражание Гофману.
В феврале 1921, в период величайших регламентаций, регистраций и казарменного упорядочения, когда всем был дан один железный устав, - мы решили собираться без уставов и председателей, без выборов и голосований <. > У каждого из нас есть идеология, есть политические убеждения, каждый свою хату красит в свой цвет. Так и в жизни. И так в рассказах, повестях, драмах. Мы же вместе, мы - братство, требуем одного: чтобы голос не был фальшив. Чтобы мы верили в реальность произведения, какого бы цвета оно ни было. Слишком долго и мучительно истязала русскую литературу общественная и политическая критика. Пора сказать, что “Бесы” лучше романов Чернышевского. Что некоммунистический рассказ может быть гениальным, а коммунистический - бездарным. Мы верим, что литературные химеры - особая реальность, и мы не хотим утилитаризма. Мы пишем не для пропаганды. Искусство реально, как сама жизнь. И как сама жизнь, оно без цели и без смысла: существует, потому что не может не существовать» (цит. по чистовой рукописи Лунца, хранившейся у Полонской, впервые опубл. в: ВЛ. 1995. Вып IV. С. 321, 322, 324).
Группа предпринимала попытки начать систематическое издание альманаха «Серапионовы Браться»; выпустить удалось лишь Альманах первый (Петербург 1922, 128 с.), содержавший только 7 рассказов (в чуть измен. виде он вскоре был переиздан в Берлине). Второй и третий выпуски были подготовлены, но не изданы.
О. М. считал «С. б.» не столько группой, сколько лит. движением, и причислял к ним, помимо собственно «С. б.», лит. близких им авторов: Е. И. Замятина, Б. А. Пильняка, М. Я. Козырева, В. Г. Лидина. [Литературная Москва (Рождение фабулы)].
Из всех Серапионовых братьев ближе всего О. М. были взгляды серапионов-западников, поскольку он считал, что серьезному читателю нужна проза фабульная, а вовсе не бытовая. Признавая [в ст. «Литературная Москва (Рождение фабулы)»], что рев-ция благоприятствует возрождению рус. прозы, О. М. вместе с тем опасался, что «С. б.» возвращают прозу обратно в лоно беллетристики, т. е. к прозе бытовой, при этом признавал, что психологизм «С. б.» прикован все-таки не к быту, а к фольклору. А фольклорные признаки прозы О. М. полагал залогом ее жизненности.
За прозой «С. б.» О. М. следил неизменно и заинтересованно, писал о ней (Зощенко, Каверин, Вс. Иванов); личные отношения связывали О. М. с Зощенко, Тихоновым, Груздевым, Слонимским, Кавериным, Фединым (с нек-рыми из них О. М. переписывался); с членами группы, занятыми издат. деятельностью, он поддерживал вполне деловые отношения.
9.5.1924 группа из 36 писателей подписала письмо в Отдел печати ЦК РКП, созвавшим совещание, посв. проблемам лит. политики, где было заявлено: «Мы считаем, что пути современной русской литературы, - а стало быть, и наши судьбы, - связаны с путями Советской пооктябрь- ской России», но при этом выражен протест против огульных нападок напостовцев, против их заведомо предвзятого и неверного подхода к литературе: «Мы считаем нужным заявить, что такое отношение к литературе не достойно ни литературы, ни революции и деморализует писательские и читательские массы». Наряду с О. М. это письмо подписали Тихонов, Зощенко, Полонская, Слонимский, Каверин, Вс. Иванов и Никитин (Вопросы литературы при диктатуре пролетариата. М.; Л., 1925. С. 137-138).
Шагинян, Эренбург, Ю. Н. Тынянов, А. К. Воронский, Л. Д. Троцкий, М.
Отъезды из Петрограда Горького (1921), Шкловского (1922), Лунца (1923) и Вс. Иванова (1924) способствовали постеп. распаду группы; систематич. собрания ее участников прекратились, хотя встречи и продолжались до 1929, после чего «С. б.» вплоть до 1950-х гг. собирались лишь 1 февр. (и зачастую не в полном составе), чтобы отметить Серапионовскую годовщину.
Абсолютно разгромной «критике» группа задним числом была подвергнута в 1946 в докладе А. Жданова, после чего ее название в СССР перестало употребляться в сколько-нибудь положит.контексте.
Лит Судьбы Серапио- нов. (Портреты и сюжеты). СПб., 2003; «Серапионовы братья» в зеркалах переписки. М., 2004.
Б. Я. Фрезинский.