Радлова Анна Дмитриевна
РАДЛОВА (урожд. Дармолатова) Анна Дмитриевна (22.1.1891, С.-Петербург - 23.2.1949, с. Переборы Ярославской обл.), поэтесса, прозаик, переводчик, жена реж. С. Э. Радлова. Знакомство О. М. и Р. произошло в сер.1910-х гг., в петерб. (петрогр.) лит. кругах (так, в 19161919 О. М. и Р. встречались в артистич. кабаре «Привал комедиантов», бывшем «вотчиной» 2-го «Цеха поэтов», куда входила и Р. (см.: Конечный А. М., Мордерер В. Я., Парнис А. Е., Тименчик Р. Д. Артистическое кабаре «Привал комедиантов» // Памятники культуры: Новые открытия. 1988. М., 1989. С. 99), а с 1918, после женитьбы Е. Э. Мандельштама на мл. сестре Р., Надежде [1895(?)- 1922], оказались связаны и родств. узами. Опровергая слухи об иных отношениях О. М. и Р., А. А. Ахматова сочла нужным заметить, что «легенда о его увлечении Анной Рад- ловой ни на чем не основана» (А х м а т о в а. С. 128). В альбоме Р. (ИРЛИ) - автографы трех стихотверений О. М. (1916) (см.: Мец А. Г. Комментарий // Полн. собр. стих. С. 543).
Летом-осенью 1917 О. М. и Р. с мужем соседствовали в Алуште, где была написана коллективная шуточная пьеса в стихах «Кофейня разбитых сердец», одним из авторов к-рой стал О. М., а прообразом одного из персонажей - Р.: мотивы ее произведений угадываются в речах Деметрики (Кофейня разбитых сердец: Коллективная шуточная пьеса в стихах при участии О. Э. Мандельштама / публ. Т. Л. Никольской, Р. Д. Тименчика и А. Г. Меца // Stanford Slavic Studies. 1997. Vol. 12. С. 15). Отзвук написанного по крымским впечатлениям стих. Р. «Не море, милый, нет, не говори.» (1917) слышен в мандельшт. «ностальгии по Крыму» - «Разрывы круглых букв, и хрящ, и синева.» (1937). В стих. Р. «Ничего нет страшного на свете.» (1921) образ «серого асфоделевого сада» является прямой аллюзией на нач. строки написанного в Алуште стих. О. М. «Меганом» (1917) : «Еще далеко асфоделей / Прозрачно-серая весна» (1. С. 183).
В нач. 1920-х гг. Р. была участником объединения эмоционалистов; тогда же О. М. и Р. одноврем. публиковались в альм. «Абраксас» (Вып. 2. 1922).
В 1920-е гг. О. М. подолгу жил в петрогр. квартире родителей Р. (Васильевский о-в, 8-я линия, д. 31, кв. 5), бывал и в «литературном салоне» Радловых. В нач. 1920-х гг., во время одного из таких «“родственных” визитов», отвечая на вопрос Р., согласен ли он «позабыть устаревший и смешной акмеизм и присоединиться к ним, активным деятелям современного искусства», О. М. объявил, «что по-прежнему считает себя акмеистом» (Т. 2. С. 143).
Поэтич. манеру Р. О. М. в ст. «Литературная Москва» (1922) назвал проникнутой «сомнительной торжественностью» и перекликающейся с «богородичным рукоделием» М. И. Цветаевой (2. С. 257). В такой оценке можно усмотреть намек на тему хлыстовской Богородицы не только у Цветаевой, но и в пьесе Р. «Богородицын корабль» (1922) (Ронен О. «Бедные Изиды»: Об одной вольной шутке O. Мандельштама // ЛО. 1991. № 11. С. 92). Ср. этот отзыв с рец. М. А. Кузмина «поэтическое самоопределение» Р. «лежит где-то по соседству с Ахматовой и Мандельштамом, отличаясь от первой большею резкостью и крепостью и от второго большей простотою и выразительностью» (Куз- м и н М. Библиография: Радлова А. Соты. Книга стихов // Жизнь искусства. 1918. № 16. 18 нояб. С. 4. Сравнение по- этич. приемов О. М. и Р. см. также в: О н ж е. Голос поэта: Радлова А. Корабли // Жизнь искусства. 1921. № 702-705. 26-29 марта. С. 1).
Сохранились мемуары, свидетельства о «смешном стишке <.> про архистратига, который входит в иконостас» (Н. Я. Мандельштам. Т. 2. С. 460), сочиненном О. М. как пародия на стихи Р. - «из веселого зловредства, а не par depit», по замечанию Ахматовой, процитировавшей в «Листках из дневника» неск. строк этого текста (Ахматов а. С. 128). Однако отзвуки характерных для Р. словесных образов можно услышать в стих. О. М. «Сестры тяжесть и нежность.» (1920): «тяжелые соты» напоминают не только о заглавии поэтич. сб. Р. «Соты» (1918; сопоставлено P. Д. Тименчиком; см: Barnstead J. A. Mandel’stam and Kuzmin // Wiener Slawistischer Almanach. Bd. 18, 1986, S. 56; Левинтон Г. А. «Ахматовой уколы» // А. Ахматова и русская культура начала XX века: Тезисы конференции. М., 1989. С. 44), но и о назв. части ее сб. «Корабли» (1920) - «Новые Соты», а строка «Время вспахано плугом, и роза землею была» (Собр. соч.-2. С. 142-143) - о фрагменте стих. Р. «18 октября 1919 г.»: «Не плугом вспахана, не дождями полита, <.> Земля теплая, нежная, черная. <.> - Какие цветы вырастут здесь весной?» По-видимому, имело влияние на О. М. и многолетнее увлечение Р. историей рус. сектантства, следы чего можно обнаружить, напр., в его стих. «Какая вещая Кассандра.» (1915), очерке «Слово и культура» (1921) (см.: Эткинд. С. 30-31, 39), заметке «Сухаревка» (1923), где базарный торг сравнивается с «хлыстовским ритуалом» (2. С. 311).
В 1935 в Воронеже О. М. пришлось «исправлять для Большого театра» перевод Р. трагедии У. Шекспира «Отелло» (премьера состоялась в февр. 1936) (см.: Мандельштам в письмах Рудакова. С. 98).
НМ. 1995. № 10. С. 146-148.
Лит.: 1997. С. 30-31, 39; Левина К. Н., Дмитренко А. Л. Предисловие к публ.: Радлова А. Путешествие по Франции. 1925 // Минувшее: Исторический альманах. СПб., 1998. Вып. 23. С. 533-534.
С. В. Друговейко-Должанская.