Нерваль Жерар
НЕРВАЛЬ (франц. Nerval) Жерар де [псевд.; наст. фам. и имя Лабрюни (франц. Labrunie) Жерар] (22.5.1808, Париж - 26.1.1855, там же), франц. прозаик, поэт, драматург и критик. Испытал сильное влияние нем. романтиков; своей визионерской, фрагментарной прозой и герметичной, усложненно-ассоциативной поэзией (прежде всего, цикл «Химеры») предвосхитил нек-рые тенденции франц. символизма и сюрреализма. Не признанный при жизни и долгое время после смерти заслоняемый своей «романтической» биографией (несчастная любовь, скитания, смерть любимой, приступы душевной болезни, нищета, самоубийство), только с 1910-х гг. Н. начал привлекать к себе серьезное исследоват. внимание. Для поэтов-акмеистов посредником в восприятии творчества Н. был И. Ф. Анненский. В его ст. «О современном лиризме» (1909) Н., наряду с А. С. Пушкиным и Т. Г. Шевченко, противопоставлялся рус. поэтам-символистам: если первые «никаких легенд не изображают, но они сами - легенды», то «ни одной легенды не возникнет вокруг современных поэтических имен» (см.: Анненский И. Ф. Книги отражений. М., 1979. С. 361). В его же ст. «Что такое поэзия?» (опубл. в 1911) Н. вместе с Т. Готье и Ш. Бодлером представлен как один из образчиков собират. «идеального поэта» (Там же. С. 201-202). В отличие от своего друга Готье, Н. не вошел в узкий круг авторов, чье творчество Н. С. Гумилёв провозгласил наиб. близким акмеистам, но подспудное пропагандирование Анненским творчества Н., вероятно, не прошло мимо внимания его учеников. Так, М. Ф. Ларионов в письме к Г. П. Струве На этом основании Струве писал о влиянии Н. на позднее творчество Гумилёва (см.: Он же. Творч. путь Гумилёва // Гумилёв Н. С. Собр. соч.: В 4 т. Ваш., 1964. Т. 2. С. XXXII-XXXIII). И. В. Одоевцева констатирует, что в нач. 1920-х гг. О. М. говорил с ней о Н. (см.: Одоевцева И. На берегах Невы. М., 1988. С. 155). А. С. Лурье пишет о бытовании образа Н. в топографии Петрограда нач. 1920-х гг.: на стене дома, напротив к-рого жила А. А. Ахматова, <...>: “Вот опять маленький Нерваль бежит по Парижу”. Все друзья, бывавшие в доме на Фонтанке, знали и любили призрачного поэта в призрачном Петербурге» (Лурье. С. 163).
Жерар де Нерваль
Впервые в России отд. изд. Н. было осуществлено П. П. Муратовым в 1912 (см.: Нерваль Ж. 1912). Во вступ. статье были напечатаны в оригинале два сонета Н. - «El Desdichado» (варианты назв.: «Обездоленный», «Отверженный») и «Ver dores» («Золотые стихи») (Там же. С. 24-25, 28-29). Оба эти стихотворения интертекстуально и тематически отзовутся в творчестве О. М. Так, возможно, противопоставление в последнем сонете пифагорейского понимания осмысленного существования неживой природы самомнению «мыслителя дерзостного» (см.: О н же. 2001. С. 481) об уникальности человеч. сознания проецируется в ст. «Утро акмеизма» на отношение акмеистов к земной «тяжести», к-рую поэт «радостно принимает <...> чтобы разбудить и использовать <...> спящие в ней силы» (1. С. 178), и символистов - неск. свысока - «к трем измерениям пространства» (Там же. С. 179). Ж.-К. Ланн считает, что фраза из этой статьи: «Голос материи <...> звучит как членораздельная речь» (Там же. С. 178), - это «явная реминисценция» (Ланн Ж.-К. Мандельштам и футуризм. Вопрос о зауми в поэтической системе Мандельштама // Столетие Мандельштама. C. 218) из «Золотых стихов» Н. (см.: «A la matiere meme un verbe est attache» - «В самой материи глагол до срока спит» - Нерваль Ж.2001. С. 481). Центральный в статье О. М. образ камня-слова, к-рый «сам обнаружил скрытую в нем потенциальную способность динамики» и к-рый «кладут <...> в основу своего здания» акмеисты (1. С. 178), может соотноситься также с последней строкой сонета Н.: «Un pur esprit s’acrroit sous l’ecorce des pierres!» («Так в камне чистый дух растет и ввысь стремится» - Нерв аль Ж. 2001. С. 481).
Исследователями высказывалось предположение о возможном влиянии образа «черного солнца» из сонета «El Desdichado» на аналогич. тематич. комплекс черного / ночного солнца в стихах О. М. «Эта ночь непоправима...» (1916), «Как этих покрывал и этого убора.» (1916), «Когда в теплой ночи замирает.» (1918), «В Петербурге мы сойдемся снова.» (1920) (см.: Иваск. С. Х-XI; Топоров, Цивьян. 1990. С. 428-429). Образ «черного солнца» появляется также в «Аврелии» Н. (НервальЖ. 1912. С. 221). И в первом, и во втором случае этот образ сопряжен с мифом об Орфее - центральном в мифопоэтике Н. (см., напр.: Strauss W. Descent and Return: The Orphic Theme in Modern Literature. Camb., 1971. P. 50-80). Знаменательно, что и в поэзии О. М. «черное солнце» несет орфич. ореол (см.: Terras V. The Black Sun: Orphic Imagery in the Poetry of Osip Mandelstam // Slavic and East European Jornal. 2001. № 45/1), а «ночное солнце» в стих. «В Петербурге мы сойдемся снова.» входит в тематич. ряд оперы К. Глюка «Орфей и Эвридика», эпиграф из к-рой взял для 2-й ч. «Аврелии» Н. (см: «Эвридика! Эвридика!»; Нерваль Ж. 1912. С. 199). В. Н. Топоров и Т. В. Цивьян, считающие, что в «El Desdichado» отразились «программные мотивы» (Т опоров, Цивьян. 1990. С. 427) поэзии О. М. и Ахматовой (взявшей эпиграф из этого сонета для своей «Предвесенней элегии», 1963), приводят и др. тематич. и интертекстуальные переклички этого сонета с творчеством обоих поэтов. В «Египетской марке» эпизод, иронически отсылающий к «El Desdichado»: «Я князь невезенья - коллежский асессор из города Фив.» (2. С. 492; см.: Anna Lisa Crone and Jenifer Day. My Petersburg/Myself: Mental Architecture and Imaginative Space in Modern Russian Letters. Bloomington, 2004. С. 198), - м. б., связан с тем, что прототип повести - B. Я. в переводе к-рого отрывки из романа Н. «Восточное путешествие» публиковались в 1910-е гг. («Северные записки», авг. и сент. 1913), в 1923 - во время совм. проживания с О. М. в Доме Герцена - безуспешно пытался напечатать роман Н. в полном переводе (см.: Неизвестные материалы Луначарского / вступ. заметка, публ. и коммент. Ю. Фединского // ВЛ. 1973. № 6. С. 190-191). Лурье объединял Н., В. В. Хлебникова и О. М. по их «ноуменальному ощущению “детского рая”» (см.: Лурье. С. 162). О родств. чертах поэтик Н. и О. М. писал также Ю. П. Иваск (см.: Иваск. С. Х-XIII). На эти сопоставления Н. и О. М. отозвалась Н. Я. «Нерваля любила Ахматова и часто его поминала. Особого отношения к Нервалю у Мандельштама я не заметила» (Н. Я. Мандельштам. Т. 2. C. 133).
Соч.: Сильвия. Октавия. Изида. Аврелия / пер. с франц.; ред. и вступ. ст. П. Муратова. М., 1912; Мистические фрагменты. СПб., 2001.
Лит.: Г. Из моего архива // Мосты. 1970. № 15. С. 396-412. Топоров В. Н., Цивьян Т. В. О нервалианском подтексте в русском акмеизме (Ахматова и Мандельштам) // RL. 1984. № XV; Они же. Нервалианский слой у Ахматовой и Мандельштама: (Об одном подтексте акмеизма) // Ново-Басманная, 19. М., 1990.
Э. С. Вайсбанд.