Моцарт Вольфганг Амадей
МОЦАРТ (Mozart) Вольфганг Амадей (27.1.1756, Зальцбург - 5.12.1791, Вена, Австрия), композитор. В письме В. И. Иванову от 13.8.1909 О. М. косвенно упомянул о своем посещении концерта М. в Беатенберге, однако музыка М., в отличие от Баха, Бетховена и Шуберта, полноправно вошла в худож. мир О. М. лишь в 1920-е гг. В эссе «О природе слова» (1922) образ М. появляется в пушкинском контексте («Моцарт и Сальери») и служит лишь для иллюстрации поэтич. установок акмеизма: «идеалисту- мечтателю» М. противопоставляется «суровый и строгий ремесленник мастер Сальери» (ср. очерк «Моцарт и Сальери» в «Книге третьей» Н. М.). Знаменательно и отсутствие М. в списке композиторов, партитуры к-рых О. М. описал в «Египетской марке». То место в «Египетской марке», где в рамках рассказа о смерти А. Бозио речь идет о музыке М., носит амбивалентный характер: с одной стороны, упоминается партия Церлины из оперы М. «Дон Жуан», входившая в репертуар Бозио; с другой - музыка М., названная в одном ряду с «плюмажами» и «жандармами», - часть того сюрреа- листич. Петербурга, в обстановке к-рого гибнет итал. певица. Ср. в связи с «Египетской маркой» «птичий воздух <...> квартиры Парнока» с моцартовским «птичьим гамом» в «Восьмистишиях» О. М. В стих. О. М. «Полдень в Москве. Роскошно буддийское лето...» (1931) М. - часть образа «неугомонной» Москвы. Изменение отношения О. М. к М. произошло, по-видимому, под воздействием знатока нем. музыки и литературы Б. С. Кузина: в «Путешествии в Армению» (1931-32) М. связывается с «натуралистской» образностью: «Какой Бах, какой Моцарт варьирует тему листа настурции?», «Паллас насвистывает из Моцарта». «Кто не любит Гайдна, Глюка и Моцарта - тот ни черта не поймет в Палласе. Телесную круглость и любезность немецкой музыки», неотъемлемой частью к-рой теперь является для О. М. и М., Паллас «перенес на русские равнины». Продолжение музыковедческо-ламаркистского диалога с Кузиным - в стих. О. М. «Ламарк» (1932): музыка М., олицетворяющая муз.-поэтич. «полнозвучье», противопоставляется наступающей «глухоте паучьей». Предположительно в том же 1932 О. М. «в необычно быстром темпе», с трагически-стремит. интонацией исполнил в присутствии Э. Г. Герштейн «сонатину Моцарта». В стих. «И Шуберт на воде, и Моцарт в птичьем гаме...» атрибут Моцарта - «птичий гам» - отсылает как к птицелову Папагено из оперы М. «Волшебная флейта», так и, возможно, к привычке композитора держать дома певчих птиц, о чем О. М. мог знать из книги В. Д. Кор- ганова «Моцарт». Появление М., наряду с Шубертом, И.- В. Гете и Гамлетом (метонимом У. Шекспира) среди тех, кто «считали пульс толпы и верили толпе», - намек на разнообразие жанровых пристрастий М.-композитора, писавшего не только музыку для церкви и двора, но и «легкие» оперы для нар. театров. Предположителен и отдал. намек на сцену с трактирным скрипачом в «Моцарте и Сальери» А. С. Пушкина. Образ «волшебной трости» в стих. О. М. «Батюшков» в сочетании с мандельшт. обращением к поэту («гуляка» - ср. в пушкинском «Моцарте и Сальери» о М.: «гуляка праздный»), возможно, содержит отсылку к опере М. «Волшебная флейта»; ср. разновидность флейты - тростевая флейта (О. А. Лекманов; устное замечание). В письмах С. Б. Рудакова к жене из Воронежа дважды (14 и 27.10.1935) сообщается о музыке М., к-рую Рудаков слушал вместе с О. М.. В сохранившемся отрывке стих. О. М. «И пламенный поляк - ревнивец фортепьянный...» (1937) через М. характеризуется П. И. Чайковский: «Чайковского боюсь - он “Моцарт на бобах”».
Лит.: Он же. В сторону музыки: Из музыковедческих примечаний к стихам O. Мандельштама // ЛО. 1991. № 1. С. 68-69; Герштейн; S i m o n e k S. Osip Mandel’stam und Mozart. Zur Neubewertung einer literarischen Figur // Die Welt der Slaven. Halbjahresschrift fur Slavistik. Jahrgang XXVIII. N. F. XVII. Munch., 1993. P. 12-27.
Г. Э. Киршбаум.