Лермонтов Михаил Юрьевич
ЛЕРМОНТОВ Михаил Юрьевич (3.10.1814, Москва - 15.7.1841, подножие горы Машук, близ Пятигорска), поэт, прозаик. В «Шуме времени» (1925) О. М., выступая против известной традиции, намеренно разводит А. С. Пушкина и Л., подчеркивая свое разное к ним отношение: «никогда» Л. «не казался мне братом или родственником Пушкина» (2. С. 356). Однако одна и та же «солдатская» метафора сопровождает описание и лермонт., и пушкинских томов: в исаковском изд. Пушкина «...Колонки стихов текут свободно, как солдаты летучими батальонами, и ведут их, как полководцы, разумные, четкие годы.» (Там же) - «...У Лермонтова переплет был зелено-голубой и какой-то военный, недаром он был гусар» (Там же). Это сближение особенно интересно в контексте «Стихов о неизвестном солдате», где упомянут Л., а в черновой ред. также содержится цитата из пушкинского «Памятника». В заметке «Кое-что о грузинском искусстве» (1922) О. М. тоже сближает Л. и Пушкина: «...В русской поэзии есть свой грузинский миф, впервые провозглашенный Пушкиным. и разработанный Лермонтовым в целую мифологию» (Там же. С. 233). Л., как и Пушкин, был для О. М. воплощением лит-ры, ее высшим измерением. В письме к Н. Я. Мандельштам от 7.5.1937 О. М. передает отзыв Н. Е. Штемпель на стих. «Клейкой клятвой липнут почки.» (1937): «...“что-то знакомое - вроде Лермонтова”», - и поясняет: «Т. е. вторичны, литература» (4. С. 196). Во внутр. рец. для изд-ва «Земля и фабрика» на ром. С. Н. Сергеева-Ценского о Л. поэт с возмущением пишет о «вульгаризации биографий знаменитых людей, заменяющей у нас бульварные романы» (Там же. С. 607).
Однако с Л. поэт был более «на короткой ноге» (Струве. С. 188), нежели с Пушкиным. С. Б. Рудаков рассказывал в письме к жене от 7.2.1936, как О. М. приписал Л. строки из стих. Козьмы Пруткова «На мягкой кровати...» (Мандельштам в письмах Рудакова. С. 140). В мандельшт. сознании Л. сближается скорее с Ф. И. Тютчевым (см. «Огюст Барбье»: 2. С. 304-305). В. Ф. Ходасевич в рец. на «Камень» (1916) назвал О. М. продолжателем лермонт. лирич. традиции наряду с Тютчевым и А. И. Фетом (Утро России. 1916. 30 янв. С. 5; цит. по: Камень. 1990. С. 219). Напротив, Н. О. Лернер, автор отрицат. рец. на тот же «Камень», оценивал стихи О. М. лермонт. цитатой из «Не верь себе»: «...Все, что им сказано, плод “раздражения пленной мысли” - мысли, подчиненной чужим, более ярким мыслям и образам» (Речь. 1916. № 119. 2 мая. С. 3; цит. по: Камень. 1990. С. 229). По мнению В. В. Мусатова, О. М. соотносил Л. с Н. С. Гумилёвым Воронеже на пушкинской выставке в фундаментальной б-ке в янв. 1937 О. М. заметил, что из стих. «Смерть поэта» Л. организаторы выбросили строки о Божьем суде. «Осип Эмильевич устроил настоящий скандал и успокоился только тогда, когда директор библиотеки обещала восстановить пропущенный текст» (Штемпель. С. 27).
Л. упоминается в перечислении поэтов в стих. О. М. «Дайте Тютчеву стрекозу...» (1932): «А еще над нами волен / Лермонтов, мучитель наш.». Одно из разночтений этого стиха - «учитель наш» (Мандельштам О. Пятьдесят семь стихотворений // ВП: Альм. 2. Н.-Й., 1961) - отчасти поясняет его смысл: мастерство Л. недостижимо, и это вызывает мучения. «Лермонтов “мучил” непостижимым даром слышать, как “звезда с звездою говорит”» (Мусатов. С. 239; ср.: Черашняя. С. 223-225).
Л. также один из персонажей «Стихов о неизвестном солдате» (1937) О. М.: «И за Лермонтова Михаила / Я отдам тебе строгий отчет.» - в этих строках содержится двусмысленность: то ли «вместо» Л., как его преемник, то ли «о» Л.; «сутулый» употреблено вместо фразеологич. «горбатый» - это намек на Л. и его стремление к смерти (Гаспаров. 1996. С. 70). Выражение «строгий отчет» заимствовано О. М. из новеллы Л. «Максим Максимыч», входящей в состав «Героя нашего времени» (Горелик. С. 7). Слова о могиле («как сутулого учит могила») можно соотнести с отрывком «Ты, могила, не смей учить горбатого - молчи!» (1931; см.: Хазан. С. 268-313). В названном отрывке также звучит тема отчета за других («я говорю за всех с такою силой»). А. Гелих считает, что в стихах о могиле и воздушной яме скрыта цитата из Л.: «.разрытою могилой / Над юной жизнью воздух там дышал» («Сказка для детей») (Г е л и х. С. 81). Инверсия «Лермонтова Михаила» напоминает воен. перекличку (Гаспаров. С. 213-240). Первые 6 строф стихотворения соотносятся с лермонт. «Демоном»: «На воздушном океане / Без руля и без ветрил / Тихо плавают в тумане / Хоры стройные светил». По мнению И. М. Семенко, «с темой гибели Лермонтова связана в стихотворении и тема оборвавшейся в полете поэзии», а в сочетании «строгий отчет» звучит тема «ответственности, единства, связанности. всеобщей судьбой» (Семенко. С. 89-90). В трактовке В. М. Живова, в «Стихах о неизвестном солдате» говорится о Л. как борце за победу против смерти, впавшем в демонизм, к-рого нужно «исправить» могилой (Живов. С. 411-433).
Так, «Концерт на вокзале» (1921) О. М. открывается антицитатой из Л.: «И ни одна звезда не говорит» (ср.: «И звезда с звездою говорит»), полемич. характер к-рой, однако, сглаживается упоминанием Бога в следующей строке: «Но, видит Бог, есть музыка над нами» (ср.: «Пустыня внемлет Богу»). Этот подтекст из Л. соседствует с ницшеанским, что заставляет вспомнить мнение В. С. Соловьева (эссе «Лермонтов»), считавшего Л. провозвестником Ф. Ницше (см.: Лекма- нов. 2000. С. 537-538). То же стихотворение Л. служит подтекстом к «Грифельной оде» (1923, 1937) О. М.: «Звезда с звездой - могучий стык, / Кремнистый путь из старой песни.». «Кремень и воздух неразрывно связаны в ман- дельштамовской модели русской поэзии с Лермонтовым, чья жизнь - “кремнистый путь” и чья смерть - “воздушная могила”» (Ronen. P. 81. Ср.: Тарановский. С. 27-29; Фарыно. С. 193-196). Тема «кремнистого пути» совр. поэта, продолжающего традицию «Реки времен» Г. Р. Державина и «Пророка» Л., по мнению О. Ронена, звучит в ст. О. М. «Слово и культура» (1921): «Сострадание к государству, отрицающему слово, - общественный путь и подвиг современного поэта». (Ronen. Р. 75). Вероятно, по модели «Выхожу один я на дорогу.» выстроено раннее стих. О. М. «Ты прошла сквозь облако тумана.» (1911), написанное тем же размером, где «кремнистый путь» заменен на «дней сияющую рану» (Ibid. Р. 220).
Михаил Юрьевич Лермонтов
навеян одноим. стих. Л.: «Корабль одинокий несется, / Несется на всех парусах» (смю: Ге лих. С. 1). Ронен отмечает, что «основной подтекст сюжета “Стихов о неизвестном солдате” содержит в себе ссылки» на «Воздушный корабль» Л. (Ронен. С. 100).
В стих. «Все чуждо нам в столице непотребной.» (1918) О. М. солидаризировался с Л. в его восприятии современников («Дума» Л.: «И перед властию - презренные рабы»), метонимически перенося эту оценку на Москву: «А перед князем - жалкая раба» (Гелих. С. 72). Ритмика стих. О. М. «Жил Александр Герцевич.» (1931) повторяет «Молитву» Л. (подробнее см.: Гаспаров. 1979. С. 292-293). Многократно замечены цитатные совпадения этих текстов: «Одну сонату вечную / Играл он наизусть» у О. М. - «Одну молитву чудную / Твержу я наизусть» у Л. Н. И. Харджиев описывал эту реминисценцию как «пародический перепев» Л. (Харджиев. С. 288). Противоположно объяснял ее смысл Н. А. Струве:
Цитату из «Валерика» Л., созвучную мысли О. М., находим в его ст. «Петр Чаадаев» [1. С. 198; в черновике этой цитате предшествует следующий текст: «...Вспомним слова Лермонтова, в которых русская нравственная философия нашла чрезвычайно удачное выражение» (цит. по: Камень. 1990. С. 339)]. В «Стихах о неизвестном солдате» в качестве скрытого лейтмотива, возможно, тоже присутствуют образы «Валерика»: «свод небес», под к-рым разворачивается картина многотысячных бессмысленных смертей (О. А. Лекманов - устное наблюдение).
Перекличка со стих. Л. «Как в ночь звезды падучей пламень...» обнаруживается в раннем стих. О. М. «Кузнец» (1911, 1922; см.: Ronen. P. 83). Один из «синтаксических» подтекстов сонета О. М. «Казино» (1912) - это хрестоматийная «Родина» Л. (см.: Лекманов. С. 464). Переклички с «Родиной» Д. М. Сегал усматривал в стих. О. М. «Обиженно уходят на холмы...» (1915) (Сегал. С. 295-297). По мнению Ронена, в стих. О. М. «Я не слыхал рассказов Осси- ана.» (1914) зашифрован образ «ворона степного» из «Желания» Л. (Ронен. С. 21). По наблюдению Г. А. Левинто- на (Лотмановские чтения), строки О. М. «В черном омуте столицы / Столпник-ангел вознесен» из его стих. «Императорский виссон...» (1915) восходят к рисунку Л., изобразившему С.-Петербург, погибший от наводнения, с едва видимой оконечностью Александровской колонны (рисунок был описан в мемуарах В. А. Соллогуба). Ритмич. совпадениями с «Парусом» Л. отмечены строки О. М. из «1 января 1924»: «Белеет совесть предо мной. <.> Вся полость трется и звенит» (см.: Ronen. P. 280); своим назв. это стихотворение О. М. обязано двум текстам Л. - «1831-го января» и «1 января» («Как часто пестрою толпою окружен.»), общий лейтмотив к-рых - также «память о прошлом» (см.: Ibid. Р. 232-233). А в стих. О. М. «Мне кажется, мы говорить должны.» (1935) содержатся две реминисценции из Л. - из «Как часто пестрою толпою окружен.» («И дерзко бросить им в глаза железный стих.») и «Демона» («На воздушном океане.»). В воронежском стих. О. М. «Не сравнивай: живущий несравним» (1937) звучит лермонт. тема из стих. «Мой дом везде, где есть небесный свод.» (см.: Ibid. P. 126). По мнению Л. Ф. Кациса, при написании стих. «Когда б я уголь взял для высшей похвалы...» и «Средь народного шума и спеха.» О. М. использовал прием «небесного портрета» Л. из стих. В. В. Хлебникова «На родине красивой смерти Машуке.» (см.: К а ц и с. С. 49).
Лит.: Харджиев Н. И. Примеч. // Стих. 1973; Гаспаров М. Л. Семантический ореол метра: К семантике русского трехстопного ямба. М., 1979; Он же. 1996; Кацис Л.Ф. Поэт и палач: О «сталинских» стихотворениях О. Мандельштама // ЛО. 1991. № 1; Хазан В. И. «Это вроде оратории»: Попытка комментария лирического цикла, посвященного памяти А. Белого, и «Стихов о неизвестном солдате» О. Мандельштама // Проблемы вечных ценностей в русской культуре и литературе 20 в. Грозный, 1991; Живов В. М. Космологические утопии в восприятии большевистской революции и антикосмологические мотивы в русской поэзии 1920-30-х гг. («Стихи о неизвестном солдате» О. Мандельштама) // Сб. статей к 70-летию профессора Ю. М. Лотмана. Тарту, 1992; Струве Н. А. Осип Мандельштам. Томск, 1992; Маркович В. М. О лермонтовских реминисценциях в поэзии О. Мандельштама // «В Петербурге мы сойдемся снова.»: Материалы Всероссийских Мандельштамовских чтений. 1991, декабрь. СПб., 1993; Гаспаров Б. М. Смерть в воздухе: К интерпретации «Стихов о неизвестном солдате» // Гаспаров Б. М. Литературные лейтмотивы. М., 1994; Мусатов В. В. Лирика О. Мандельштама. К., 2000; Обухова Э. Мандельштам и Лермонтов // Русская филология. Х., 1994. № 1; Фары но Е. Архепоэтика Мандельштама: (На примере «Концерта на вокзале») // Столетие Мандельштама; Гелих А. «Звезда с звездою говорит»: Диалог Мандельштама с Лермонтовым // «Отдай меня, Воронеж.»; Семенко; Горелик Л. Л. Отчет о «правосудии Божием» в «Стихах о неизвестном солдате» О. Мандельштама. Смоленск, 1998; Сегал; Лекманов. 2000; Тарановский К. Ф. О поэзии и поэтике. М., 2000; Ронен О. Поэтика О. Мандельштама. СПб., 2002; Черашняя Д. И. Поэтика О. Мандельштама: Субъектный подход. Ижевск, 2004; Ronen O. An approach to Mandelshtam. Jerusalem, 1983; I cin R., Jovanovic V. «Выхожу один я на дорогу» Лермонтова и поэзия Мандельштама // Wien. Slaw. Alm. 1992. Bd. 30.
А. Ю. Сергеева-Клятис.