Кудашева Мария Павловна
КУДАШЕВА Мария (Майя) Павловна (урожд. Кювилье, во втором браке Роллан) (1895, С.-Петербург - 1985, Париж), поэтесса, переводчик. Вступила в лит.-худож. круг благодаря М. А. Волошину, с к-рым познакомилась в январе 1913. Посещала Коктебель летом 1913 и 1914, О. М. же в первый раз приехал туда в отсутствие К. и Волошина летом 1915. Однако, имея множество общих знакомых по Коктебелю, О. М. и К. знали о существовании друг друга и гипотетически могли встретиться зимой 1915 в Петербурге на одном из многочисл. вечеров, лекций и т. д. Так, в письме к Волошину от 26.1.1916 Е. О. Волошина описала вечер, к-рый состоялся у нее: были Ю. Л. Оболенская, М. М. Нахман, М. И. Цветаева с мужем, О. М., Е. А. и М. С. Фельдштейны. Все приглашенные (кроме О. М.) - т. н. коктебельские «обормоты», и присутствие К. на этом вечере было бы уместно и естественно.
О. М. не пересекался с К. в Коктебеле и летом 1916: К. не смогла навестить Волошина - 1 июня она вышла замуж за князя С. А. Кудашева, а О. М., напротив, «сбежал» от Цветаевой в Коктебель. Рождение ребенка весной 1917 отвлекло К. от участия в лит. жизни Петербурга, и ни устных, ни письм. свидетельств о возможных встречах К. и О. М. в период 1917-19 нет. Однако 8.10.1919, собираясь переезжать в Коктебель из Новочеркасска и зная о том, что у Волошина гостит О. М., К. писала: «Пра попроси Мандельштама выставить с низа, а то он не съедет оттуда, а я его не хочу». 5 нояб. Волошин сообщал писателю Л. П. Гроссману: «Дом наш полн: с нами зимует одна моя давнишняя приятельница, французская поэтесса (очень талантливая - Майя), теперь княгиня Кудашева (с семьей)... Пока живет Мандельштам, но скоро собирается съехать в Одессу».
О. М. прожил в Коктебеле по крайней мере до декабря 1919. Перебравшись в Феодосию, он часто посещал Коктебель, и одной из причин этого стала его влюбленность в К.: «В ту зиму М-м был влюблен в Майю. Однажды он просидел у нее в комнате довольно долго за полночь. Был настойчив. Не хотел уходить. Майя мне говорила: Ты знаешь, он ужасно смешной и неожиданный. Когда я ему сказала, что я хочу спать и буду сейчас ложиться, он заявил, что теперь он не уйдет: “Вы меня скомпрометировали. Теперь за полночь. Я у Вас просидел подряд 8 часов. Все думают про нас. Я рискую потерять репутацию мужчины”».
О. М. так и не смог добиться от К. - на редкость эмоциональной и влюбчивой натуры - взаимности. Волошин объяснял это тем, что «Майя всю осень 1919 года была бурно влюблена в И. Г. Эренбурга, топилась, травилась и т. д. Весь ритуал майиной влюбленности. Она ездила в конце лета в Бусалак и со всеми уже там перезнакомилась. Увлеклась Валькой (Паничем)».
И К., и О. М. принимали участие в деятельности Феодосийского литературно-артистического кружка (ФЛАКа). Во 2-й пол. апреля 1920 вышел из печати Альманах поэтов «Ковчег», в к-ром среди прочих были стихи К. и О. М. Деньги на «Ковчег» были выручены на вечере «Богема», где выступали поэты «во главе с Мандельштамом» (Миндлин. С. 85).
К. невольно стала участницей ссоры, вспыхнувшей между О. М. и Волошиным летом 1920 из-за того, что во- лошинский экземпляр «Камня» был «похищен» О. М. Из письма Волошина А. А. Новинскому от 2.8.1920 выясняется, что «Александр Мандельштам, по поручению своего брата, украл у Майи экземпляр “Камня”, причем нагло сказал об этом самой Майе: Если хотите, расскажите: “брат не хочет, чтобы его стихи находились у М. А., т. к. он с ним поссорился”».
Истинная цена дружбы К. - «маленькой легкой и изящной женщины» (Миндлин. С. 31) - выяснилась во время ареста О. М. в августе 1920. Тот факт, что К. в этой ссоре приняла сторону Волошина, не помешал ей стать инициатором мандельшт. освобождения. Узнав от А. Э. Мандельштама о том, что О. М. схвачен врангелевской контрразведкой, К. прибежала к Э. Л. Миндлину, и они вместе с Эренбургом отправились уговаривать Волошина принять участие в освобождении О. М. Добившись от Волошина письм. ходатайства, К. вместе с Вересаевым отнесла его начальнику контрразведки: «Заявление это [письмо Волошина] вкупе с княжеским титулом Майи, славой Вересаева и энергичными хлопотами полковника-поэта А. В. Цыгаль- ского произвели впечатление. Мандельштам был освобожден» (М индлин. С. 35).
Ролланом в 1938. О. М. в это время находился в ссылке в Воронеже и надеялся на помощь знаменитого пи- сателя-гуманиста: «Майя бегает по Москве. Наверное, ей рассказали про меня. Что ему [Роллану] стоит поговорить обо мне со Сталиным, чтобы он меня отпустил...». Ср. также в поздних записях Н. М. не соответствующую действительности информацию о том, что О. М. «Ромен-Роллана никогда не читал. Но Майя Кудашева, очаровательная женщина - его жена, и О. М. верил, что она зря замуж бы не вышла». Освобождение из тюрьмы Добровольческой армии, вероятно, вселило в О. М. столь сильную веру в могущество К., что он не терял ее даже в лагере: по свидетельству Ю. А. Казарновского, «О. М. тешил себя надеждой, что ему облегчат жизнь, потому что Ромен Роллан напишет о нем Сталину». Однако этого не произошло. К. по каким-то причинам не хотела вспоминать о своем прошлом. Эренбург писал о позднейшей встрече с ней: «О Коктебеле мы не поговорили, хотя было что вспомнить...» (Эренбург И. Г. Собр. соч.: В 9 т. М., 1966. Т. 8. С. 306).
Лит.: С. 176-183; Он же. Труды и дни М. Волошина: Летопись жизни и творчества (1877-1916). СПб., 2002; Волошин М. А. О Мандельштаме, Эренбурге и других: Мое последнее пребывание в Париже // Волошин М. А. Путник по вселенным. М., 1990.
С. Ф. Данилова.