И
Иванов Вячеслав Иванович
ИВАНОВ Вячеслав Иванович (16.2.1866, Москва - 16.6.1949, Рим, Италия), поэт, мыслитель, филолог, переводчик. В апр.-мае 1909 в лит. салоне своего петерб. дома, известного как «башня» (т. к. квартира - Таврическая ул., 25 - находилась в угловой башне), И. организовал занятия по стиховедению, названные им «Про-Академией». Скорее всего, именно на этих занятиях О. М. познакомился с И.: его первое появление на «башне» может быть датировано 23.4.1909, по письму Е. И. Дмитриевой к М. А. Волошину (см.: Купченко. С. 187). Согласно восп. Е. К. Герцык, О. М. представила И. бабушка (С. Г. Вербловская), с родственником к-рой - пушкинистом С. А. Венгеровым, хозяин «башни» был неплохо знаком: «Однажды бабушка привела внука на суд к Вячеславу Иванову, и мы очень веселились на эту поэтову бабушку и на самого мальчика Мандельштама» (Герцык. С. 60; ср.: Н. Я. Мандельштам. Т. 2. С. 55). В протоколе заседаний «Про-Академии» (его вела М. М. Замятнина, подруга покойной жены И., Л. Д. Зино- вьевой-Аннибал) при перечислении участников заседаний О. М. неоднократно упоминается как Мендельсон (см.: Г а- спаров.С. 94, 97, 101). 16.5.1909 состоялся поэтич. дебют О. М. на «башне». В. А. Пяст вспоминал о реакции И. на выступление юного поэта: «Вяч. Иванов, конечно, очень хвалил, - но ведь это было его всегдашним обыкновением» (Пяст. С. 101). И. В. Одоевцева в своих мемуарах со слов О. М. воспроизвела похвалы И.: «Он очень хвалил мои стихи: “Прекрасно, прекрасно. Изумительная у вас оркестровка ямбов, читайте еще. Мне хочется послушать Ваши анапесты и амфибрахии”» (О д о е в ц е в а. С. 147). Ср. с полемич. перехлестом у А. А. Ахматовой: «Вяч. Иванов <...> не расслышал Мандельштама» (Ахматова. С. 146).
О степени друж. близости И. и начинающего О. М. судить сложно. 13.8.1909, находясь в загран. путешествии, О. М. отправил из Монтрё письмо И., в к-ром отзывался о сб. И. «По звездам» (СПб., 1909) восхищенно: «Ваша книга прекрасна красотой великих архитектурных созданий и астрономических систем» (4. С. 14), - но дерзко: «Вы самый непонятный, самый темный, в обыденном словоупотреблении, поэт нашего времени» (Там же). Не удивительно, что переписка не была поддержана И. [ср. в письме О. М. к Волошину (сент.-окт. 1909): «...Милый Вячеслав Иванович <...> при искреннем ко мне доброжелательстве не ответил мне на письмо, о котором просил однажды» (Там № же. С. 16)]. Поэтому письма О. М. становились все более краткими, в осн. младший поэт отправлял И. свои стихи [по . ложению О. Ронена, на одно из этих стихов («Как тень внезапных облаков...», 1910) И. ответил стих. «Парус» (1912) (Ronen. Р. 90)].
Вместе с тем известно, что в сент. 1909 И. искал комнату для О. М. в С.-Петербурге, о чем оставил запись в своем г дневнике (см.: Иванов В. И. Собр. соч. Т. 2. С. 801-03). По нек-рым сведениям, 1-ю публикацию О. М. в журнале «Аполлон» С. К. в 1910 устроил именно И. (см.: Камень. 1990. С. 346; Иванов В. И. Там же).
С осени 1909 заседания поэтич. академии продолжились в редакции «Аполлона» под назв. «Общество любителей художественного слова» (ОРХС). Согласно записям дневника С. П. Каблукова (близкого приятеля обоих поэтов), в 1910 на заседаниях ОРХС присутствовали как И., так и О. М. (см.: Камень. 1990. С. 245).
В сюжетной и образной структуре стихов О. М. 19091910 обнаруживается воздействие эстетич. теории И. (см.: Мец. С. 277; Лекманов. Мотивы... С. 119-128; Мусатов. С. 34-54) и (в меньшей степени) - влияние его поэтич. творчества. Присланные О. М. стихи (всего 24) содержат явные и инверсированные отсылки и к поэтич. книгам И. «Прозрачность», «Cor Ardens» и к сб. филос.-эстетич. трактатов «По звездам». Так, образ змея в поэтике раннего О. М. во многом восходит к ст. И. «Две стихии в современном символизме» (Иванов В. И. Собр. соч. Т. 2. С. 537), представляя собой разл. реализации космогонич. мифа И. (см. стихи О. М. «Змей», «В самом себе, как змей, таясь...», «Когда мозаик никнут травы...», все - 1910). С образами из статей и стихов И. также перекликаются ключевые мотивы стихов О. М. «Silentium» (1910) (см.: Malmstad), «Когда удар с ударами встречается...» (1910) (см.: М е ц. С. 290), «Необходимость или разум...» (1910) (Там же. С. 320), «Раковина» (1911) (см.: Лекманов. Осип Мандельштам и Вячеслав Иванов. С. 108), «Сегодня дурной день...» (1911) (см.: Он же. Мотивы... С. 119-120). О поэтике О. М.- символиста и поэзии И. см. также: Лекманов. 2004. С. 28.
В нач. сент. 1911 О. М. в разговоре со случайным собеседником (критиком В. Ф. Боцяновским) высказался об И. восторженно: «Иванов в своем уборе из старых слов точно пышный ассирийский царь. Он весь красота. Мне кажется, что если бы Иванова не было, - в русской литературе оказалось бы большое пустое место» (цит. по: Тименчик. С. 186; ср. со строкой «На головах царей божественная пена» из стих. О. М. «Бессонница. Гомер. Тугие паруса...» (1915), перекликающейся со строками из стих. И. «Поэты духа»: «Мы - всплески рдяной пены / Над бледностью морей. / Покинь земные плены, / Воссядь среди царей»).
Тем не менее к 1912 в личных отношениях О. М. и И. произошло охлаждение, прежде всего, в связи с участием О. М. во враждебном И. «Цехе поэтов», плавно перешедшем в акмеизм. Хотя О. М. именно на «башне» у И. 14.3.1911 познакомился с Ахматовой (здесь же произошло сближение О. М. с Н. С. Гумилёвым), в дальнейшем члены «Цеха.» и И. взаимно дистанцировались друг от друга. В восп. Н. Я. Мандельштам воспроизведено остро оппозиц. неприятие О. М. личности и творчества И. в период формирования акмеизма как независимого лит. направления: «Он ни разу в жизни не вспомнил, что говорил про стихи Вячеслав Иванов, Сологуб, Волошин и др. поэты старших поколений.
К ним у него было смешное отношение - внешняя почтительность и скрытое внешнее озорство» (Н. Я. Мандельштам. Т. 2. С. 103). Однако есть все основания полагать, что подобные суждения Н. М. были во многом инициированы ретроспективными высказываниями О. М. 1920-х гг., а еще в большей степени - поздней Ахматовой, к-рая даже писала, что к 1911 «никакого пиетета к Вяч. Иванову в Мандельштаме уже не было» (Ахматова. С. 125; ср. с приведенной выше характеристикой И., данной О. М. как раз в 1911).
Так или иначе, но в своем манифесте «Утро акмеизма», О. М. действительно вступил в полемику с И.: «Символизм томился, скучал законом тождества, акмеизм делает его своим лозунгом и предлагает его вместо сомнительного a realibus ad realiora» (1. С. 180; подробнее см.: Блинов; Мец. С. 336-337; Лекманов. Мотивы... С. 121-122; о перекличках эссеистики О. М. 1910-х гг. с эссеистикой И. см. также: Мец. С. 331-334). Полемич. (но не только по- лемич.) отсылки к статьям и стихам И. содержат акмеистич. стихи О. М. «Казино» (1912) (см.: Лекманов. Осип Мандельштам и Вячеслав Иванов. С. 108-109), «Notre Dame» (1912) (см.: Он же. Мотивы. С. 123), «В таверне воровская шайка...» (1913) (см.: Тарановский. С. 149), «Ода Бетховену» (1914) (см.: Сегал. С. 325-327, 330-338), «И поныне на Афоне...» (1915) (см.: Лекманов. Осип Мандельштам и Вячеслав Иванов. С. 109). Чтобы правильно оценить творч. взаимоотношения И. и акмеистов, необходимо вспомнить ретроспективное признание О. М. из его ст. «О природе слова» (1921): «...Сам Вячеслав Иванов много способствовал построению акмеистической теории» (1. С. 229). См. также два инскрипта О. М. на первом, «акмеистическом» изд. «Камня» (1913): «Вячеславу Иванову с радостным восхищением. Автор. 13 мая 1913»; «Вячеславу Ивановичу Иванову с глубокой признательностью и настоящей любовью. Автор. 2 октября 1913. Петербург» (цит. по: Л асу н с к и й. С. 401).
Новый этап взаимоотношений О. М. с И. наметился осенью 1914, после начала 1-й мировой войны 1914-18. О. М. присутствовал при произнесении в зале Тенишевского училища исполненной «ура-патриотизма невысокого стиля» (по характеристике Ф. Гозиассона, см.: Борис Пастернак. Пожизненная привязанность. Переписка с О. М. Фрейден- берг. М., 2000. С. 11) речи И., обличающей нем. завоевателей (Там же; о возможном влиянии воен. «доктрины» И. на «военные» стихи О. М. см.: Лекманов О. А. Кто исчез в «священном сумраке»? // Лекманов. 2000. С. 521-525; С е г а л. С. 358). 7.2.1916 Каблуков записал в дневнике, что О. М. вернулся из Москвы «после свидания с Вяч. Ивановым, признавшим его “Камень”. Особенно В. И. понравились “Имя божие”, “Бессонница. Гомер.”» (Камень. 1990. С. 252). Возможно, что тогда же (1915, Петроград, или же 1916, Москва) О. М. слушал доклад И. «Взгляд Скрябина на искусство» (Иванов В. И. Собр. соч. Т. 3. С. 175). В своем докладе «Скрябин и христианство» (1915-16) О. М. полемизировал с И. в определении творчества А. Н. Скрябина Скрябина как «солнца-сердца» рус. культуры (1. С. 201) восходило не только к докладу И., где С. назван «солнечным художником», но и к соответствующему разделу кн. И. «Cor Ardens». В равной мере можно указать и на то, что «образ ночного солнца» у О. М. восходит к ст. И. «Мысли о символизме» (1908), где речь идет о Дионисе-Никтелиосе, или «ночном Солнце»; др. источником этого образа является ст. И. «Орфей» (1912), где указывается на то, что Орфей в др. мистич. культах представлял собой единство дневного Аполлона и ночного Диониса (см.: Ронен). Синонимич. коррелятом к мотиву «ночного солнца» О. М. служит мотив «черного солнца», напр., в стих. «Эта ночь непоправима.» (1916), «Сумерки свободы» (1918), «Когда в теплой ночи замирает.» (1918), «В Петербурге мы сойдемся снова.» (1920). Одним из возможных источников этих мотивов служит доклад О. М. «Взгляд Скрябина на искусство», а также лирика И. (стих. «Ночное Солнце», «Сердце Диониса», «Солнце-двойник», «De Profundis».) (Terras).
И., высказанными в рецензиях др. акмеистов: Гумилёва, С. М. Городецкого, В. И. Нарбута): «В стихах В. Иванова какая-то пресыщенность, все заранее известно. Поэт достиг, очевидно, того величия, когда ему позволено и сонному прикасаться к кифаре, чуть касаясь ее перстами» (далее О. М. цитирует строки из стих. И. «Весна») о прохладной оценке И. стих. О. М. «Я не увижу знаменитой “Федры”...», высказанной 12.12.1915, см.: А[дамович Г. В.] По поводу собрания сочинений Осипа Мандельштама // Опыты. Н.-Й., 1956. Кн. 6. С. 93).
античностью для него актуализировалась роль И. как знатока, переводчика и интерпретатора соответствующих текстов: в стих. «На каменных отрогах Пиерии...» (1919) О. М. «тщательно использовал книгу Иванова» «Алкей и Сафо» (1914) (где представлены переводы И. из Сафо и Алкея) (см.: Тарановский. С. 125 и далее; см. также: Левинтон). «Литературным источником» стих. О. М. «Возьми на радость из моих ладоней...» (1920) послужил «отрывок из “Послания на Кавказ” Вячеслава Иванова» (см.: Тарановский. С. 140 и далее).
В последний раз О. М. (вместе с Н. М.) посетил И. в Баку в июне 1921 (в 1924 И. навсегда покинул СССР). В дневнике М. С. Альтмана зафиксирована весьма сдержанная оценка И. тогдашней поэзии О. М. [«...стихи, очень сильные технически, чем он и славится» (Альтман. С. 69); ср. с отзывом И. об О. М. (лето 1924), приведенным в дневнике П. А. Журова: «Ну скажите, кто есть в поэзии? Один Кузмин. Кузмина я люблю. Немного Мандельштам» (см.: Субботин. С. 228)]. В дневнике Альтмана со слов И. пересказан монолог, обращенный к нему О. М.: «Я думал <.>, что Вы мне скажете обо всем происходящем, и вот Вы говорите мне, что решительно ничего не знаете, не видите и не понимаете. Я называю это священным катарактом» (Альтман. С. 69). По-видимому, бакинская встреча с И. внесла определ. коррективы в чувства, к-рые по отношению к нему испытывал О. М.: в серии статей и заметок О. М. нач. 1920-х гг., оценивавших вклад модернизма (и символизма, Липкиным: «...поругивал Вяч. Иванова» - Мандельштам и его время. С. 309).
Включив в заметке «Выпад» (1923) И. в список рус. поэтов «не на вчера, не на сегодня, а навсегда» (2. С. 409), О. М. дал развернутую характеристику его творчества в ст. этого же года «Буря и натиск»: «Вячеслав Иванов более народен и в будущем более доступен, чем все другие русские символисты. Значительная доля обаяния его торжественности относится к нашему филологическому невежеству. Ни у одного символического поэта шум словаря, могучий гул наплывающего и ждущего своей очереди колокола народной речи не звучит так явственно, как у Вячеслава Иванова, - “Ночь немая ночь глухая”, “Мэнада” и проч. Ощущение прошлого как будущего роднит его с Хлебниковым. Архаика Вячеслава Иванова происходит не от выбора тем, а от неспособности к относительному мышлению, то есть сравнению времен. Эллинистические стихи Вячеслава Иванова написаны не после и не параллельно с греческими, а раньше их, потому что ни на одну минуту он не забывает себя, говорящего на варварском родном наречии» (2. С. 292; отзвук этой мандельшт. характеристики И. присутствует в позднейшем стих. О. М. «Батюшков» (1932): «Наше мученье и наше богатство, / Косноязычный, с собой он принес / Шум стихотворства и колокол братства».
Однако в написанной годом раньше заметке с «гумилёвским» заглавием «Письмо о русской поэзии» (1922) О. М. высказался об И. куда более иронично: «От космической поэзии Вячеслава Иванова, где “даже минерал произносит несколько слов”, осталась маленькая византийская часовенка, где собрано уцелевшее великолепие многих сгоревших храмов» (Там же. С. 237). Источник цитаты внутри этой характеристики И. был впервые установлен С. В. Василенко и Ю. Л. Фрейдиным (см.: День поэзии. М., 1981. С. 194) - О. М. использовал издеват. цитату из «Бесов» Ф. М. пересказывающего сумбурную поэму Степана Верховенского [подробнее см.: Лекманов О. А. По поводу источника одной цитаты (к теме: «Мандельштам и Вячеслав Иванов») // Лекманов. 2000. С. 561-64]. Эта параллель также ясно прослеживается в поэтике воспоминаний Н. М., в тех ее частях, к-рые касаются образа И. (см. об этом: Аверинцев. С. 240).
Реминисценции из статей и стихов И. встречаются в поэзии О. М. 1920-30-х гг. (см.: Ronen. Р. 45-48, 173-174 (о «Грифельной оде», 1923, О. М. и «Бороздах и межах» И.; см. также: Р. 349-350 - об И. и стих. О. М. «1 января 1924»); Лекманов. Осип Мандельштам и Вячеслав Иванов. С. 109-110), а также в его поэтологич. эссе «Разговор о Данте» (1933) (см.: Ronen. Р. 48; Лекманов. Мотивы... С. 127). Вероятно, в творч. полемике с И. создавались переводы О. М. из Ф. Петрарки (см.: Венцлова). Неск. неожиданно отзвуки знаменитой «Менады» И. обнаруживаются в одном из последних дошедших до нас стихотворений О. М. «На откосы, Волга, хлынь, Волга, хлынь...» (1937) (И. В. Кукулин - устное наблюдение).
Лит.: Герцык Е. К. Воспоминания. П., 1973; Левин- т о н Г. А. «На каменных отрогах Пиэрии: материалы к анализу» // RL. 1977. Vol. 2. P. 123-170; Vol. 3. P. 201-237; Купченко В. П. Осип Мандельштам в Киммерии // ВЛ. 1987. №7; Блинов В. Вячеслав Иванов и возникновение акмеизма // Cultura e memoria: Atti del terzo Simposio Internationale dedicato a V. Ivanov. II. Testi in Russo. Firenze, 1988; Тимен- чик Р. Д. «Камень», 1913 // Памятные книжные даты. 1988. М., 1988; ЛасунскийО. Г. Мандельштам и книга // ЖиТМ; М е ц А. Г. Комментарий // Камень. 1990; Аверинцев С.С. Были очи острее точимой косы. // НМ. 1991. № 1; Венцлова Т. Вячеслав Иванов и Осип Мандельштам - переводчики Петрарки (на примере сонета СССХ!) // РЛ. 1991. № 4; Гаспаров М. Л. Лекции Вяч. Иванова о стихе в Поэтической Академии 1909 г. // НЛО. 1994. № 10; Субботин С. И. «...Мои встречи с вами нетленны...»: Вячеслав Иванов в дневниках, записных книжках и письмах П. А. Журова // НЛО. № 10. 1994; Сегал; Лекманов О. А. Осип Мандельштам и Вячеслав Иванов: заметки к теме // «Свое» и «чужое» слово в художественном тексте. Тверь, 1999; О н ж е. Мотивы эссеистики Вячеслава Иванова в творческом сознании Осипа Мандельштама // Лекманов. 2000; Мусатов В. В. Две перспективы // Мусатов В. В. Лирика Осипа Мандельштама. К., 2000; Тарановский К. Ф. О поэзии и поэтике. М., 2000; Р о н е н О. Похороны солнца в Петербурге: О двух театральных стихотворениях Мандельштама // Звезда. 2003. №5; Ronen O. Anapproach to Mandelstam. Jerusalem, 1983; Malmstad J. Mandelstam’s «Silentium»: A poet’s response to Ivanov // V. Ivanov: poet, critic and philopsopher. New Haven, 1986; Terras V. The black sun: Orphic imagery in the poetry of Osip Mandelstam // Slavic & East European Journal. 2001. Vol. 45. № 1. Р. 45-60.
Е. В. Глухова, О. А. Лекманов.