Звенигородский Андрей Владимирович
ЗВЕНИГОРОДСКИЙ Андрей Владимирович [26.6.1878, г. Ардатов Нижегородской губ. (ныне Нижегородской обл.) - 1.1.1961, Москва], князь; поэт. Автор трех книг стихотворений: «На память» (Н. Новгород, 1898), «Delirium Tremens» (M., 1906), «Sub Jove frigido» (М., 1909). Немно- гочисл. стихи, написанные после выхода этих книг, З. объединил в рукоп. сб. «Чуть на крылах» (в наст. время издается силами родственников - в печати).
В 1920-е гг. занимался ист.-лит. разысканьями (круг П. Я. Чаадаева, А. С. Пушкина и их эпоха); в 1930-е гг. служил в музее Л. Н. Толстого, участвовал в деятельности Пушкинской комиссии (эти его работы направлял М. А. Цявловский), занимался лит. редактированием. Н. Я. Мандельштам называет З. в числе людей, к-рые, по мнению О. М., «в стихах хоть как-то приблизились к поэзии», и вспоминает: З. «пришел к нам в начале тридцатых годов и прочел милые, старомодные и очень чистые стихи» (Н. Я. Мандельштам. Т. 2. С. 343-44; ср. отзыв М. О. Гершензона о самом З. - «чистый, как горная вода», но и отмечаемую даже сочувственно относящимся к стихам З. Д. С. Усовым присущую З. «известную немощность в литературном проявлении»). Чутким современникам была очевидна непосильность для З. социализированного существования в принципе [ср. строки из письма З., приводимого в статье Е. Я. Архиппова о его поэзии: «Моя душа проникнута вечно-женственным: Лизою Тургенева, Лам<м>ермурской невестой Скотта, усадьбами, старыми садами с гротами, саксонским фарфором, залами с хорами, кружевами старыми, библиотеками с древними рукописями, тайными дверями, ведущими к склепам и подвалам, - что мне становится трудно, очень трудно жить среди людей и в днях» (РГАЛИ. Ф. 1458. Оп. 1. Д. 15. Л. 41-42)], близкая к катастрофической в послерев. годы: З. был выселен из родового имения, лишен должности учителя за то, что в советской школе г. Ардатова преподавал рус. историю, по Н. М. Карамзину и С. М. Соловьеву; к хромоте - следствию болезни, перенесенной в отрочестве, - в 1920-е гг. добавилась и начинающаяся глухота. О «несчастном, разрушенном и все еще живом и страдающем кн. Андрее» в 1920-е гг. пытались хлопотать Усов [«сколько я прочитал в нем и сколько я увидел сквозь него. Его шамкающий, приглушенный, проникновенный голос будет слышен мне всегда, и всегда я буду видеть его худощавую высокую фигуру с палкой, в изломанных, фантастических движениях хромоты», - из письма Усова к Архиппову (нач. сент. 1923); автограф в личном собрании М. Ю. Гоголина], Гершензон, В. Е. Чеши- хин-Ветринский, В. Б. Шкловский. Т. 2. С. 344). О. М. привлекали в З., по-видимому, не только схожесть переживаемого обоими опыта концентрированной маргинальности существования в советскую пору и не только своеобразие лит. мнений (З. любил перечитывать Г. Р. Державина, называл в числе своих «постоянных преклонений» Чаадаева, признавался, что внутренне отошел ото «всей школы символистов», но в юности им «долго владел» П. Верлен, называл В. Я. «фальшивомонетчиком русской поэзии», Б. Л. Пастернака - «аберративным», А. А. Блока - «поэтом с малой толикой сердца» и не находил в его поэзии «почвенного», считал, что А. Белый Сологуба, М. И. Цветаеву, М. А. (см. ответы на лит. анкету Архип- пова 25.6.1932: РГАЛИ. Ф. 1458. Оп. 1. Д. 46), но и парадоксальная современность поэтики поздних стихотворений
З., словно не заметившего стилевых исканий модернизма: «теперь живут по-человечески / Только одни поэты, / Эти странные люди с другого света. / Сквозь хаос и ужас, / Нагие и голодные, / Идут себе своей дорогою, / Словно под вальс или мазурку, / Движутся навстречу неизвестности / В печальную для вас бесконечность» (из стих. З. «Бедные мои сограждане, вы не знаете.», 1920-е гг.?). До знакомства с О. М. З., занятый «исключительно. перечитыванием вечных произведений и сном» (письмо З. Архиппову; собрание Гоголина) и признающий только «людей с мистикой и метавизикой (так! - Т. Н.)». (РГАЛИ. Ф. 1458. Оп. 1. Д. 78. Л. 48), оставался к лирике О. М. «совершенно безучастным» (слова Усова, читавшего З. стихи О. М. - из письма к Архиппову от 19.11.1924; собрание Гоголина). Это мнение переменилось после личного знакомства поэтов, произошедшего у А. Саргиджана 21.6.1932. З. писал об О. М.: «Очень талантливый и с большой эрудицией поэт. Полюбил его как человека» (ответ на вопрос об О. М. в лит. анкете Архиппова: РГАЛИ. Ф. 1458. Оп. 1. Д. 46. Л. 57). 11.9.1932 Усов писал Архиппову, что З., живший в то время в маленькой полуподвальной квартире в 5-м Монетчиковском пер., «очень и очень часто посещает О. Мандельштама и однажды встретился там с А. А. Ахматовой, о которой отзывается более чем сдержанно. В записной книжке. он заставил (форменным образом!) ее записать ему ее стих<отворен>ие “Не бывать тебе в живых”, и она нацарапала его карандашом, с явным нежеланием» (РГАЛИ. Ф. 1458. Оп. 1. Д. 78. Л. 165-166 об.). «Осип вместе с Надей вдруг увлеклись» З. «и объявили вторым Тютчевым» (Герштейн. С. 36; ср. характерное признание З.: «Из миллиона книг я выбираю три: / Фет, Тютчев, Пушкин - вечно-юные цари»). Вывод, делаемый мемуаристкой: «Это свело с ума старика, последнего Гедеминовича в России, живущего тут трудовой жизнью малоприспособленного к современности интеллигента» (Там же), - мало соответствовал реальности, но отражал мотив «последнего в роде», характерный не столько для мироощущения самого З., сколько для его восприятия современниками, и нашедший отголосок в шутливом стихотворении О. М., посв. З., - «Звенигородский князь в четырнадцатом веке.» (анекдотич. сюжет стихотворения, возможно, находится в какой-то связи с рассказом Н. С. Лескова «Железная воля»; род же Звенигородских и в самом деле ведет свое начало от жившего в 14 в. князя Андрея Мстиславича).
После войны З. пришел к Шкловским, где остановилась Н. М., «чтобы перед смертью отдать» записанный под диктовку О. М. в 1932 вариант стих. «К немецкой речи» (Н. Я. Мандельштам. Т. 2. С. 345; ныне: Принстонский ун-т; др. известный авторизованный список, выполненный З., - «Христиан Клейст» - там же). Н. М. в недатированном письме к З. радовалась встрече со старым знакомым и хвалила присланные ей стихи З.: «. Они очень хороши. Я понимаю, почему их так ценил Осип Эмильевич» [Ист. архив Центра по исследованию Вост. Европы при Бременском ун-те (Forschungsstelle Osteuropa an der Universitat Bremen / Historisches Archiv). F. 104. (Борисов В. М.)].
Прозрачный импрессионизм поэзии З. не имеет непо- средств. связи с творчеством О. М., отдаленное эхо ман- дельшт. мотива можно расслышать лишь в одном стих. З. - «Закат» (1933): «И заревом багряным залита, / Клубящаяся по низинам речка, / И на коне гуртовщика уздечка, / И пыль, и шерсть овечьего гурта».
Архивы: Архиппов Е.Я. Иерофант ужаса и страсти (статья о творчестве А. В. Звенигородского) // РГАЛИ. Ф. 1458. Оп. 1. Д. 15; Он же. Поэзия кн. Андрея Звенигородского // Там же. Д. 14; Он ж е. Библиография А. В. Звенигородского (1924) // Там же. Д. 28; Звенигородский А. В. Письма к Е. Я. Архиппову // Там же. Д. 66.
Источники: Гершензон М. О. Письма к брату. Избранные места / вступ. ст. и примеч. М. Цявловского. [М.], 1927. С. 162.
Лит.: http://www.poesis.rU/poeti-poezia/zvenigorod/verses.htm#41.
Т. Ф. Нешумова.