Акмеизм
АКМЕИЗМ (от греч. ахрц, вершина, высшая точка, цветение), поэтич. школа, выделившаяся в 1912 из первого «Цеха поэтов» по инициативе С. М. Городецкого и Н. С. Гумилева. Кроме этих поэтов, список акмеистов, к-рые первонач. также именовали себя адамистами (от Адам - первый человек), был представлен именами А. А. Ахматовой, М. А. Зенкевича, О. М. и В. И. Нарбута. В двух поэтических манифестах (Гумилева и Городецкого, во втором имя О. М., единственного среди акмеистов, не упоминалось), опубликованных в № 1 журнала «Аполлон», А. характеризовался как поэтич. направление, «требующее большего равновесия сил и более точного знания отношений между субъектом и объектом, чем то было в символизме», и возвращающее искусство к воспеванию земных ценностей: «У акмеистов роза опять стала хороша сама по себе, своими лепестками, запахом и цветом, а не своими мыслимыми подобиями с мистической любовью или чем-нибудь еще». Как и Гумилев, Городецкий в своей программной статье употреблял слово «равновесие» и противопоставлял А. символизму: «Стало ясно, что символизм не есть состояние равновесия, а потому возможен только для отдельных частей произведения искусства, а не для созданий в целом». Статья О. М. «Утро акмеизма», писавшаяся, как манифест нового направления, к печати принята не была; опубликовать ее удалось лишь в 1919.
В полемике, развернувшейся вокруг А. в печати в 1913, О. М., не выпустивший еще ни одной книги стихов, первоначально оказался в тени своих сотоварищей по объединению. О нем упоминалось 20 раз, тогда как о Городецком - 188, Гумилеве - 143, Нарбуте - 66, Ахматовой - 55, Зенкевиче - 52 раза. С течением времени ситуация изменилась: в статьях и заметках об А. 1916-17 об О. М. упоминается 48 раз - больше, чем о каждом из остальных акмеистов, кроме Ахматовой.
По свидетельству Гумилева, к-рое запомнилось Л. Я. Гинзбург, также нек-рым др. стихотворениям О. М. 1912-14 А. в означенный период воспринимался им как словесный аналог архитектуры, соответственно, и себя самого поэт ощущал архитектором, создающим свои произведения по глубоко продуманному плану. По плану Создателя, согласно О. М. - акмеисту, был изначально организован природный мир (отсюда в стихотворениях поэта возникает аналогия «природа - архитектура»: «Природа - тот же Рим и отразилась в нем. / Мы видим образы его гражданской мощи / В прозрачном воздухе, как в цирке голубом, / На форуме полей и в колоннаде рощи», 1914), что привело О. М. к ощущению окружающей действительности как достигнутого «живого равновесия» между «земным» и «небесным», между посюсторонним и потусторонним. Это оптимистическое мироощущение отразилось в ряде стихотворений О. М., посвященных воспеванию (не без иронии) окружающего мира («Казино», 1912; «В спокойных пригородах снег.», 1913; «Американ бар», 1913; «Спорт» и др.). В 1913-14 поэт несколько раз принимал активное участие в публичных выступлениях группы акмеистов. Однако внутр. эволюция поэта, а также внеш. история России (участие в 1-й мировой войне, два переворота 1917) свели «акмеистическое» мироощущение О. М. почти на нет.
Гибель Гумилева в августе 1921 обессмыслила в глазах О. М. разговоры об А., как об актуальном поэтич. течении. Об этом в декабре 1922 он заявил поэтессе С. А. Укше: «Никаких акмеистов-москвичей нету, были и вышли питерские акмеисты». Об этом же О. М. писал в июле 1923 Л. В. Гор- нунгу (обыгрывая название рецензии В. Я. Брюсова
В 1920-30-е гг. О. М. оценивал вклад А. в рус. поэзию по-разному (всего в его текстах слово «А.» и однокоренные производные от него встречается 21 раз: от определения акмеистов как «младших символистов» в заметке «Буря и натиск» (1922-23) до утверждения в ст. «О природе слова» (1920-22), что «вкусы акмеистов оказались убийственны для символизма»: «Идеи оказались отчасти перенятыми у символистов, и сам Вячеслав Иванов много способствовал построению акмеистической теории. Но смотрите, какое случилось чудо: для тех, кто живет внутри русской поэзии, новая кровь потекла по ее жилам. Говорят, вера движет горы, а я скажу, в применении к поэзии: горами движет вкус. Благодаря тому, что в России в начале столетия возник новый вкус, такие громады, как Рабле, Шекспир, Расин, снялись с места и двинулись к нам в гости. Подъемная сила акмеизма в смысле деятельной любви к литературе, ее тяжести, ее грузу, необычайно велика, и рычагом этой деятельной любви и был именно новый вкус, мужественная воля к поэзии и поэтике, в центре которой стоит человек, не сплющенный в лепешку лжесимволическими ужасами, а как хозяин у себя дома, истинный символизм, окруженный символами, то есть утварью, обладающей и словесными представлениями, как своими органами».
Итоговое определение А. О. М. сформулировал в феврале 1935. Его попросили выступить с докладом об акмеизме в редакции воронежской газеты «Коммуна» «с целью выявления отношения Мандельштама к своему прошлому» (формулировка секретаря партгруппы Воронежского ССП С. А. Стойчева), где О. М. определил А. как «тоску по мировой культуре» и заявил, что он не отрекается «ни от живых, ни от мертвых». Вместе с тем он «говорил, что» сам он «отошел от акмеизма» (свидетельство воронежского писателя М. Я.
Лит.: Ахматовой и Мандельштама (Об одном подтексте акмеизма) // Ново-Басманная, 19. М., 1990; Нерлер П. Он ничему не научился... (О. Э. Мандельштам в Воронеже: новые материалы) // ЛО. 1991. № 1; Гыдов В. О. Э. Мандельштам и воронежские писатели (по воспоминаниям М. Я. Булавина) // «Сохрани мою речь...». Мандельштамовский сб. № 2. М., 1993; Червинская О. Акмеизм в контексте Серебряного века и традиции. Черновцы, 1997; Шин дин С. Акмеистический фрагмент художественного мира Мандельштама: метатекстуальный аспект // Russian literature. 1997. Vol. XLII. № 2; Богомолов Н. Русская литература первой трети ХХ века. Портреты. Проблемы. Разыскания. Томск, 1999; Гаспаров М. Сонеты Мандельштама 1912 г.: от символизма к акмеизму // Europa orientalis. 1999. Vol. XVIII. № 1; Лекманов О. Книга об акмеизме и др. работы. Томск, 2000; Мусатов В. Проблема акмеизма // Мусатов В. Лирика Осипа Мандельштама. Киев, 2000; Л евин Ю., Сегал Д., Тименчик Р., Топоров В., Ци- в ь я н Т. Русская семантическая поэтика как потенциальная культурная парадигма // Смерть и бессмертие поэта. М., 2001; Гинзбург Л. Записные книжки. Воспоминания. Эссе. СПб., 2002; Ронен О. Поэтика Осипа Мандельштама. СПб., 2002; О н ж е. О. Два образа «заумной» поэзии у акмеистов // Philologica. 2003/2005. № 8; Он же. Оправдание Петербурга у акмеистов // Эткиндовские чтения. II—III. Сб. статей по материалам чтений памяти Е. Г. Эткинда. СПб., 2006; Он же. Акмеизм // Ронен О. Чужелюбие. Третья книга из города Энн. СПб., 2010; Тырышкина Е. Акмеистская поэтика стихотворения О. Э. Мандельштама «Мороженно! Солнце. Воздушный бисквит...» // Проблемы литературных жанров. Томск, 2002. Ч. 2; Р у б и н с М. Пластическая радость красоты. Акмеизм и Парнас. СПб., 2003; Мец А. Осип Мандельштам и его время. СПб., 2005; Петров И. Акмеизм: поиски констант // Русская литература ХХ века: Закономерности исторического развития. Кн. I. Новые художественные стратегии. Екатеринбург, 2005; Налегач Н. Поэтика времени у акмеистов (на примере анализа стихотворения Н. Гумилева «Современность» и О. Мандельштама «Бессонница. Гомер. Тугие паруса») // ВТГУ. Серия: Материалы междунар., всерос. и региональных науч. конференций, семинаров, школ. Доклады и статьи между- нар. науч. чтений «Д. С. Лихачев и русская культура». Томск, 2006. № 22. Декабрь; Заславский П. Вещь в стихотворении после акмеизма О. Э. Мандельштама. Воронеж, 2007; К и х- ней Л. «Художник» А. Блока и «Ласточка» О. Мандельштама: К трансформации символистской поэтики в акмеизме // Шах- матовский вестник. Вып. 9. М., 2008; Он же. Ионическое и апокалипсическое время в поэтике акмеизма // Modernites russes 10. Le temps dans la poetique acmeiste, Lyon. 2010; Золян С., Лотман М. Исследования в области семантической поэтики акмеизма. Таллин, 2012; Акмеизм в критике. 1913-1917. СПб., 2014; Жирмунский В. Преодолевшие символизм (1916) // Акмеизм в критике. 1913-1917. СПб., 2014; Ощеп- кова А. Ихтиологические образы в поэзии акмеистов (на основе стихотворения О. Э. Мандельштама «Реймс - Лаон» // Молодой ученый. 2016. № 4-1; Steiner P. Poem as manifesto: Mandelstam’s «Notre Dame» // Russian literature. 1977. № 5; Mierau F. Acmeist and symbolist: O. Mandelstam’s Requiem for Bely // Zeitschrift fur slavische Philologie. 1987. № 32; Meyer H. Der Akmeismus Mandelstams als eine modernistische Neoklassik // Wiener Slawischer Almanach. 1991. № 28.
О. А. Лекманов.