Павел Нерлер и Нелли Гордина: Воронежская Беатриче
К пустой земле невольно припадая...
О. Мандельштам
Из людей, близких нам, надо назвать Наташу Штемпель, женщину чудной духовной красоты. Она поздно вошла в нашу жизнь,
но навсегда осталась в ней.
Н. Мандельштам
1
Наталья Евгеньевна Штемпель родилась в Воронеже 7 сентября 1908 года. В 1915-1922 гг. она тяжело болела туберкулезом тазобедренного сустава, месяцами была прикована к постели. Последствиями болезни и стали ее хромота (впрочем, не ощущавшаяся ею как физический недостаток) и воспетая Мандельштамом «неравномерная сладкая походка». Во время болезни она страстно и бескорыстно увлеклась русской поэзией, выделяя среди прочих и своего «земляка» Ивана Никитина, стихи которого первыми выучила наизусть. Страстно — потому что способность человека слышать стихи, воспринимать поэзию стала для нее своеобразным минимальным критерием собеседничества. Бескорыстно — потому что сама Наташа стихов никогда не писала.
Ее отец — дворянин и непременный член Губернского собрания, при советской власти работал юрисконсультом. После того, как родители в 1925 году развелись, она жила с матерью, Марией Ивановной Левченко, учительницей, и младшим братом Виктором в двух комнатах в собственном доме8.
В 1926-1930 гг. Наталья Евгеньевна училась на литературнолингвистическом отделении Воронежского государственного университета и одновременно работала в педологическом кабинете у профессора П. Л. Загоровского. Опубликовала две так и не разысканные статьи в журналах «Культурный фронт ЦЧО» и «Практическая педология» (Орёл), написала большую (около трехсот пятидесяти страниц) работу «Школа, семья и собственная личность в оценке школьников старшего возраста», основанную на анализе семи тысяч сочинений воронежских старшеклассников. Хотела поступать в аспирантуру, но туда ее не взяли — из-за дворянского происхож- 8 дения. В 1930 году она устроилась на работу на политико-педагогической станции при Воронежском областном отделе народного образования в качестве научного сотрудника (изучала киноинтересы воронежских школьников).
В 1931-1932 гг., учась на годичных курсах психотехников-про- фконсультантов, Наталья Евгеньевна год прожила в Ленинграде. По возвращении в Воронеж заведовала психотехнической лабораторией в Институте организации и охраны труда, а затем в Институте гигиены и санитарии, где изучалась специфика профессий, характерных для сельского хозяйства Воронежской области. После того как в 1935 году педология и психотехника были развенчаны как «лженауки» и лаборатория П. Л. Загоровского закрыта, она вернулась к своей «первой» профессии и начала преподавать литературу и русский язык в Воронежском авиатехникуме им. В. П. Чкалова, где и проработала до самого выхода на пенсию в 1971 году. Как поэзия и литература являлись ее любовью, так и преподавательская работа оказалась ее призванием: по свидетельству учеников, она обладала даром прививать свою любовь к поэзии другим.
В феврале 1936 года Наталья Евгеньевна познакомилась с Сергеем Борисовичем Рудаковым, от него она впервые и услышала о том, что в Воронеже находится Осип Мандельштам. Рудаков не торопился знакомить ее с ссыльным поэтом и его женой — их первая встреча состоялась только в сентябре, уже после того, как Рудаков покинул Воронеж, причем О. М. напустился на нее за то, что она прочитала наизусть стихотворение «Я потеряла нежную камею...» — самое его слабое, как он тогда полагал. Но очень скоро знакомство перешло в дружбу, и встречи стали почти ежедневными. О. М. и Наталья Штемпель часто гуляли вместе, посещали воронежские музеи и ходили на концерты.
Предупредив дочь об опасности встреч с опальным и ссыльным поэтом, мать Наташи не только не запретила ей встречаться с ним, но и, единственная в это время в Воронеже, принимала его и Н. Я. у себя. Штемпель познакомила О. М. с П. Л. Загоровским, также после этого встречавшимся с поэтом и помогавшим ему материально (последние полтора года Мандельштамы жили в Воронеже без заработков и практически в полной изоляции). О. М. так говорил о Наталье Евгеньевне: «Наташа владеет искусством дружбы».
Постепенно у О. М. выработалась привычка читать ей каждое новое стихотворение, а несколько его стихотворений, написанных в начале мая 1937 года, посвящены или обращены непосредственной к ней — «Клейкой клятвой липнут почки...»9, «На меня нацелились груша да черемуха.» и «К пустой земле невольно припадая.». А о стихах «К пустой земле невольно припадая.» О. М. сказал ей: «Когда умру, отправьте их как завещание в Пушкинский Дом». В мае 1937 года, незадолго до отъезда из Воронежа, О. М. попросил Н. Я. переписать для Наташи все воронежские стихи, а также другие ненапечатанные стихи 1930-х гг. Получилось три больших блокнота.
После отъезда Мандельштамов из Воронежа Наталья Евгеньевна несколько раз ездила повидаться с О. М. и Н. Я. в Савёлово, Москву и Калинин. Получив от Н. Я. известие о гибели О. М., она поехала к ней в Калинин, а оттуда, по ее просьбе, и дальше на север — в Ленинград, к Ахматовой, чтобы рассказать ей о смерти поэта, сообщать о которой в письме Н. Я. тогда побоялась.
2
После смерти О. М. отношения Натальи Евгеньевны с Н. М., жившей в различных городах, не прервались. Они постоянно переписывалась или перезванивались, несколько раз Н. М. приезжала в Воронеж, но чаще всего они — обе филологи-педагоги — встречались в каникулярное время в Москве или на подмосковных дачах (в Тарусе, Верее, Кратово, Переделкино), куда к Н. Я. приезжала уже Штемпель.
Кроме подаренных О. М. трех блокнотов (получивших название «Наташина книга»), у Натальи Евгеньевны отложился довольно большой архив поэта: автографы стихов и эпиграмм, стихи, записанные Н. М. на узких полосках ватмана, которые ей отдавал О. М. по мере написания, а также «Ода Сталину» (О. М. просил уничтожить ее, но та ее все-таки сохранила). После смерти Мандельштама Н. М. передала Наташе на хранение подлинники всех писем О. М. к ней, а также второй список всех ненапечатанных стихов, включая воронежские. Всё это она сберегла, унеся из Воронежа накануне занятия города немцами — погибли только письма к самой Штемпель
— от О. М., от Н. Я., от С. Б. Рудакова.
После войны Наталья Евгеньевна продолжала хранить этот архив (за исключением 1948-1951 гг., когда он находился в Киеве у Маруси Ярцевой — близкой подруги Натальи Евгеньевны, которую она 9 в свое время познакомила и с О. М. и Н. Я.). Не позднее середины 1950-х гг. Наталья Евгеньевна возвратила Н. Я. не только всё доверенное ей на хранение, но и то, что О. М. подарил лично ей (оставив себе только книги, надписанные О. М.10).
В Воронеже вокруг Штемпель образовался круг друзей и любителей русской поэзии, в который входили З. Я. Анчиполовский,
A. Б. Ботникова, Р. Герцог-Бородина, Н. С. и А. А. Буяновы, П. Л. За- горовский, Д. П. Заславский, В. Л. и Н. В. Гордины, Т. Л. Гурина,
B. И. Исаянц, Р. С. Иткина, Л. К. Коськов, Ш. Кола, А. С. Крюков, А. И. Немировский, Е. Н. Перкон, В. А. Свительский и и Н. М. Митра- кова, А. И. Слуцкий, Л. А. Сохненко и др. Из разных городов к ней часто приезжали С. Н. Лукьянченков (двоюродный брат), близкие друзья (М. В. Ярцева), а также те, кто был неравнодушен к творчеству Мандельштама или занимался им (С. В. Василенко, В. Н. Гыдов, А. Г. Мец, Л. А. Мнухин, П. М. Нерлер, Ю. Л. Фрейдин и др.). Кроме того, Наталья Евгеньевна была очень популярна и любима в московском кругу друзей Н. Я.: там расходились в копиях ее воспоминания, там демонстрировались и обсуждались сделанные ею вместе с В. Л. ГЪрдиным альбом и слайд-фильм — сокращенные версии ее воспоминаний, любовно скомпонованные и проиллюстрированные фотографиями и слайдами В. Л. ГЪрдина.
Наталья Евгеньевна, вместе с Василисой Шкловской, была, наверное, единственной, о ком Н. Я. в своей «Второй книге» отозвалась хорошо и только хорошо! Когда Н. Я. умерла, то именно ее попросили сказать первое поминальное слово о покойной.
Известность Наталье Евгеньевне принес выход в 1987 году ее воспоминаний об О. М., над которыми, по просьбам Н. Я., А. И. Не- мировского и Э. Г. Гёрштейн, она работала долгие годы. Тем не менее, зимой 1988 года она отказалась приехать в Москву на первый в СССР вечер памяти О. М. в Центральном Доме литератора, потому что заболела ее соседка и некому, кроме Н. Е., было за ней ухаживать; кроме того, не на кого было оставить и дворовых кошек, коих ежедневно, в любую погоду и независимо от состояния здоровья, она кормила. Через несколько месяцев саму Наталью Евгеньевну сразил инсульт, и она умерла 28 июля 1988 года. Похоронили ее на городском кладбище в Воронеже11. 10 11
3
Наталья Евгеньевна сохранила стихи Мандельштама (важнейший источник воронежских стихов, ныне хранящийся в Принстоне, так и называется: «Наташина книга»), она же сохранила его письма (правда, не к себе, а к Надежде Яковлевне).
— это сохранить свою память о нем: в 1970-е годы она приступила к своим воспоминаниям «Мандельштам в Воронеже», а в 1980-е
— вместе с Виктором Гординым — начала нелегкую работу над фотоальбомом «Осип Эмильевич Мандельштам в Воронеже» (далее сокращенно «Альбом»).
И то, и другое она успела завершить, и то, и другое, как и ман- дельштамовские стихи, она берегла и сберегла для нас, так что не будет ошибкой назвать эту книгу подарком от Натальи Евгеньевны Штемпель.
Об «Альбоме» следует сказать особо. Автором самой идеи была Наталья Евгеньевна. В лице Виктора Гордина и его жены Нелли она обрела не только верных друзей, но и надежных помощников в реализации этого проекта. Виктор, профессиональный химик и доцент университета, по ходу работы из фотолюбителя переквалифицировался в настоящего профессионала и практически всю техническую часть оформления «Альбома» взял на себя.
Надо ли говорить, что вся эта гигантская работа выполнялась на голом энтузиазме, безо всякого «гранта»! Другое дело, что имя Натальи Штемпель открывало многие двери, и недостатка в добровольных помощниках не было: в ее присутствии у большинства имевших с нею дело людей индивидуальные стремления и амбиции сходили на нет. Тем не менее работа над «Альбомом», начавшись в 1980-х гг., шла медленно и растянулась на годы.
Сам по себе «Альбом» представлял собой папку, в которую было вложено около 60 листов плотного ватмана размером 42 на 29 см, каждый из которых имел свой тематический сюжет. На листе в определенной последовательности сочетались наклеенные на ватман машинописные фрагменты и фотографии. Текстовые вставки — это, как правило, краткие тематические описания, принадлежащие Наталье Евгеньевне, а также фрагменты из стихов Мандельштама или из других произведений. Фотографическая часть представлена почти что 230 репродукциями: среди них 49 портретов, 48 видов городов, 45 фото со стихами и другими текстами, 4 кинокадра, 5 музейных экспонатов, 7 рисунков и 70 современных снимков. Все фотографии на листах были пронумерованы, и соответствующие подписи были вынесены на оборот предыдущего листа таким образом, чтобы их можно было видеть в едином пространстве с просматриваемым листом. Иными словами, «Альбом» предназначался для медленного и вдумчивого рассматривания.
16 июня 1985 года. Этот дар был частью небольшого, но цельного собрания различных материалов и документов, в основном, о Мандельштаме (и среди них — два мандельшта- мовских инскрипта!).
Это собрание естественным образом отложилось у Натальи Евгеньевны и рассматривалось ею и ее окружением (в том числе и пишущим эти строки, исполнившим роль посредника между Натальей Евгеньевной и архивом) как ее личный архив и персональный фонд в необъятном собрании госархива. На протяжении более чем двадцати лет будущий фонд Н. Е. Штемпель лежал в ЦГАЛИ — РГАЛИ мертвым грузом, не разобранным, не описанным и потому недоступным исследователям.
В 2006 году, в связи с работой над проектом воссоединенного виртуального архива Осипа Мандельштама, архив Н. Е. Штемпель, наконец, «заметили» и учли, а в 2007-2008 гг. даже разобрали и описали. Однако ставшее нам известным намерение РГАЛИ раскассировать фонд Н. Е. Штемпель и присоединить лучшие материалы из него, в том числе и «Альбом», к некоей новой, третьей по номеру, описи мандельштамовского фонда № 1893 вызывает последовательно несогласие, возмущение и протест. Если это случится, то произойдет следующее: во-первых, будет проявлено демонстративное неуважение к воле фондообразователя, уважаемого и почитаемого во всем мире человека; во-вторых, архив распишется в странной приверженности принципу «кто главнее» в своей политике формирования личных фондов: Мандельштам, в глазах сегодняшнего руководства РГАЛИ, явно «главнее» Штемпель.
Но именно по этому критерию — степени важности персоны для советской литературы — Мандельштаму в свое время было предложено продать свой архив государству по цене папиросной бумаги, от каковой чести он с гневом и возмущением отказался, забрав архив и «объяснившись» с В.Д. Бонч-Бруевичем, инициатором приобретения архива, в переписке и в знаменитых шуточных стихах. В-третьих, архив создаст для читателя серьезные дополнительные трудности в работе с остальными (читай: «второсортными») материалами из фонда Штемпель, которые неизбежно улягутся в братскую могилу сводных коллекций и будут находимы только через генеральный каталог.
Второй экземпляр «Альбома» — он и буквально второй (первая подкопирная копия!) — экземпляр самой Н. Е. Штемпель. После ее смерти он был подарен Т. О. Муштавинской и Т. В. Ледовской пишущему эти строки; последний передал его в архив Мандельштамовс- кого общества вскоре после его образования в январе 1991 года.
12. Его особенностью является наличие нескольких вставок в текст альбома, сделанных соавторами, видимо, уже после передачи экземпляра «Альбома» в ЦГАЛИ, а также предисловия В. В. Иванова, написанного в 1989 году, то есть уже после смерти Н. Е. Штемпель.
Изначально «Альбом» Н. Е. Штемпель и В. Л. Гордина был попыткой переложения воспоминаний Натальи Евгеньевны о Мандельштаме на иной жанровый лад и в другой образный язык — альбомно-фотографический. Этот «жанр», однако, потребовал дополнительных разысканий, а иногда и некоторого дистанцирования от воспоминаний: в итоге в «Альбоме» возникает немало сведений и трактовой, отсутствующих в воспоминаниях.
Надо сказать, что одновременно с работой над альбомной версией «Осипа Мандельштама в Воронеже» «Альбомом» соавторы, Н. Е. Штемпель и В. Л. Гордин, вели работу над несколько иной его версией — слайдовой. В итоге, в 1986-1987 гг. была создан, хотя и постоянно модифицировался, еще и слайд-фильм «Осип Мандельштам в Воронеже» (со звуковым сопровождением). Впоследствии он неоднократно демонстрировался в различных аудиториях в Воронеже, Москве, Ленинграде и других городах, в том числе и на Первых Мандельштамовских чтениях в Москве в 1988 году.
Наталья Штемпель и Виктор Гордин по праву гордились своим «Альбомом» и считали его одним из главных свершений своей жизни; оба, конечно же, мечтали увидеть его напечатанным.
4
13. Для Сергея Сергеевича это прозвучало так, как если бы было сообщено о приезде Лауры или Беатриче.
Интересно, но почти таким же было отношение к ней и. самого Мандельштама!14 Она не была Прекрасной Дамой, не была Музой и уж тем более не была «европеянкой нежной» — она была в точности такой, какой он ее обессмертил:
Есть женщины, сырой земле родные,
Сопровождать воскресших и впервые
Приветствовать умерших — их призванье.
И ласки требовать у них преступно,
И расставаться с ними непосильно.
чье отношение к поэту было и осталось беспримесно чистым, что вызывало у большинства других ее современников недоумение и неприятие. Они просто не понимали, как это можно рассказывать или писать о Мандельштаме вне силовых линий различных мнений и партий. Та же Эмма Григорьевна Гёрштейн за глаза называла ее наивной дурочкой, а прочитав воспоминания, даже отчитала за какие-то ошибки и неточности, — за что Наталья Евгеньевна от души ее поблагодарила, сослалась на то, что она не литературовед, и так пояснила свои отношения к Мандельштаму: «Просто было безумно жалко человека, стремилась помочь ему, облегчить это изгнание, скрасить хоть чем-нибудь».
поистине божественным подарком и источником радости и силы.